* * *
— Если у вас есть спички, посветите мне, — попросил незнакомец, вставляя ключ в замочную скважину.
Матрос повиновался, и, едва они проникли в дом, незнакомец принес лампу, осветившую со вкусом обставленную гостиную.
Хэндрейк Верстеех совсем успокоился. Он уже лелеял надежду, что его странный спутник купит добрую часть тканей.
Незнакомец, который выходил из гостиной, вернулся с клеткой.
— Посадите сюда вашего попугая, — сказал он. — Я стану держать его на жердочке лишь тогда, когда он привыкнет и научится говорить. Именно это мне нужно.
Потом, заперев клетку, где испуганно металась птица, он попросил матроса взять лампу и пройти в соседнюю комнату, в которой, как он пояснил, стоит стол, удобный для того, чтобы разложить ткани.
Хэндрейк Верстеех послушался и отправился в указанную комнату. Едва он переступил порог, как дверь захлопнулась и послышался скрип повернутого в замке ключа. Матрос оказался в ловушке.
Опешив, он поставил лампу на стол и хотел броситься на дверь, чтобы высадить ее.
— Один шаг, матрос, и вы мертвы! — услышал он.
Подняв голову, Хэндрейк увидел сквозь прорезь в двери, которую не успел раньше заметить, направленный на него ствол револьвера.
Охваченный страхом, он застыл на месте. Борьба бессмысленна, нож в этих обстоятельствах не мог ему послужить, даже револьвер был здесь ни к чему. Незнакомец, державший его в своей власти, прятался за стеной, в стороне от прорези, сквозь которую просунул только руку с револьвером и наблюдал за матросом.
— Слушайте внимательно, — строгим голосом начал он, — и повинуйтесь! Вынужденная услуга, какую вы мне окажете, будет вознаграждена. Но выбора у вас нет. Надо во всем слушаться меня, иначе я пристрелю вас как собаку. Выдвиньте ящик стола… Там лежит револьвер, заряженный пятью пулями… Возьмите его…
Голландский матрос подчинился почти машинально. Обезьяна, сидящая на его плече, визжала от страха и дрожала.
— В глубине комнаты занавес, — продолжал незнакомец. — Отдерните его.
Отдернув занавес, Хэндрейк увидел в глубине алькова постель, на которой лежала связанная по рукам и ногам женщина с кляпом во рту. Она смотрела на него полными отчаяния глазами.
— Развяжите женщину, — продолжал незнакомец, — и выньте кляп.
Когда матрос выполнил приказ, женщина, совсем юная и восхитительно красивая, бросилась на колени перед прорезью в двери, крича:
— Гарри, это гнусная западня! Вы заманили меня на эту виллу, чтобы убить! Вы говорили, что сняли дом для того, чтобы мы провели здесь первые дни нашего примирения. Я считала, что убедила вас. Думала, что в конце концов вы поверили в мою невиновность! Гарри! Гарри! Я не виновна!
