Меж тем Андрей выбрал минуту и постучался в кабинет Мильченко.
— В чем дело? — сухо поинтересовался двойной зам, как и обычно, не предлагая визитеру присесть.
— Вот… — выложил тот перед начальником листок с ксерокопиями аптекарских чеков.
— Что это? — не понял подполковник.
— Мои затраты, которые я понес, выполняя ваш неправомерный и противозаконный приказ, вследствие чего и бюллетенил полмесяца, — доходчиво пояснил пресс-секретарь.
— Ну, это еще доказать надо, насчет противозаконности.
— Элементарно. А пока: вы собираетесь мне потраченные по вашей вине средства компенсировать? Тут ведь почти на два миллиона «рябчиков» набежало…
— Почему так много? И вообще: почему это я? С какой стати? Что за ерунда? Ты сам виноват! Не собираюсь, и даже думать забудь!
— Ясно. Стало быть, напишем жалобу.
— Да хоть сто порций! На большее ты и не способен! — и женственное лицо моментально побагровело от нескрываемой злобы.
— По себе-то не судите, — не сдержался Кузнецов…
Через сутки обещанный документ, адресованный на имя начальника УВД, обрел реальность и в тот же день был переправлен подполковнику Крикуленко из секретариата, куда изначально и сдавалась жалоба.
— У тебя что, совсем крыша поехала? — возмущенно осведомился Степан Григорьевич у вызванного «на ковер» пресс-секретаря. — Быстро забирай свою писульку и сходи с ней в сортир!
— Она зарегистрирована, — не согласился подчиненный. — Вы обязаны поставить свою визу!
— Эх, выпороть бы тебя хорошенько! — мечтательно протянул подполковник. — Ну, раз хочешь официальности — пожалуйста…
И махом наложил резолюцию: «Рассмотрение жалобы считаю нецелесообразным».
Впрочем, начальник УВД с этим посылом не согласился, приняв иное решение:
«Тов. Крикуленко! Прошу разобраться в обстоятельствах жалобы и лично провести служебное расследование».
— Ты что, считаешь, мне делать нечего? — бушевал Степан Григорьевич, получив отфутболенный ему же, нетипичный по фабуле документ. — Кроме как ваши дрязги разбирать! Ну, проболел ты, да, ну — потратился… С кем не бывает… Я тоже после ночных проверок бюллетенил, однако ведь к начальнику УВД иска не предъявляю…
— Это ваше право. А вот Мильченко права не имел меня на вторые сутки оставлять! Откуда и гипертонический криз, и расходы.
— Ох, и мелочный ты! Подумаешь, сумма!
— Для вас, возможно, и небольшая. А для меня — значительная.
— Ну, неужели вы, два взрослых мужика, не можете полюбовно договориться?
— Так если он ничего и слушать не хочет! Талдычит, мол, сам виноват!
