Ваттан с восхищением посмотрел на нож; потом небрежно пощупал у оленя за ушами. Бык был немного стар, но очень жирен.
Молодой оленевод чувствовал себя как рыба в воде.
Все тревожные мысли покинули его перед этой блестящей действительностью. С горящими глазами он распорол оленье брюхо, запустил обе руки в дымящиеся внутренности и вытащил почки, обвитые нежным белым жиром. Одну из них он тщательно обтер об шкуру оленя и положил на камень, а другую, не теряя времени, стал резать на кусочки и отправлять в рот сырьем, как до сих пор делают все северные скотоводы.
В это время высокая фигура девушки показалась вверху. Она только что проснулась и тоже отправлялась к воде, чтобы умыться и утолить жажду.
— Мами, иди есть почки, — громко закричал Ваттан, нисколько не думая о том, что девушка может взглянуть на его поступок тем же испуганным взглядом, какой он видел у нее четыре дня тому назад при первом предложении заколоть оленя.
Ответом Мами был громкий и пронзительный крик. Она быстро бросилась вперед, как будто желая остановить убийство, которое уже совершилось.
Не добежав десяти шагов до кровавой сцены, она остановилась, как будто опасаясь приблизиться ближе.
— Людоед! — сказал она, глядя глазами, полными неописуемого ужаса, на кровавый кусок мяса, который Ваттан держал в руке. — Убийца! Пожиратель трупов!
Лицо ее исказилось от отвращения, и в углах глаз началось странное подергивание.
— Что ты? Что ты? — бессвязно возразил Ваттан, заражаясь ее волнением и страхом.
Он бросил свой кусок и протянул к ней руки, по локоть покрытые кровью.
— Кто ты? — дико закричала девушка, отступая назад. — Ты не Гиркан! Тебя подменили!
Ваттан, несмотря на испуг, почувствовал болезненный укол в сердце. Очевидно, она все время принимала его за ненавистного соперника.
— Не подходи! — кричала девушка. — Ты — Рынто!
Высокая фигура Ваттана с засученными по локоть и окровавленными руками внезапно вызвала в ее уме воспоминание о предводителе Мышеедов, когда он разбирал на части к ужину первого оленя из ее стада.
— Мами! — воскликнул тоскливо Ваттан, делая шаг вперед.
Девушка повернулась и, как дикая коза, бросилась вверх по тропинке.
Ваттан последовал сзади, увлеченный ее примером и опасаясь, что с ней случится какое-нибудь несчастье; на берегу он вспомнил, как минувшей весною он точно так же бежал сзади и не мог догнать девушку.
Мами бежала так же быстро, как прежде, но в голове ее мутилось. Обрывки мыслей дико и странно мелькали в ее уме и как будто тоже бежали взапуски. Ей казалось, что это Чайвун лежит там на снегу, среди кровавой лужи.
