— Посмотри, — сказал Ваттувий, — дятел стучит носом в пустое дерево, как в бубен. Маленькая синяя плиска в углу ветви распевает шаманские напевы. Горное эхо живет в речном яру и тонким голосом откликается на вопросы. Весь свет живет, движется и поет!..
— Скучно жить на свете! — возразил Ваттан, не поднимая головы.
— Послушай! — сказал Ваттувий. — Я знаю, что тебе нужно: есть в лесу корень, медвежий любисток. Когда медвежьему старику придет время, он ищет его и веселится, находя. Если съест один корень, от него идет дух, медвежья старуха радуется ему и сама ждет его и ложится перед ним.
— Все враки! — проворчал Ваттан, не поворачиваясь.
— Послушай! — сказал Ваттувий, помолчав. — Есть еще средство, человеческое…
— Какое? — лениво спросил Ваттан.
— Если будешь лежать как колода, то не скажу, — возразил Ваттувий.
— Ну, говори! — Ваттан повернулся и сел, опираясь спиной на упавшее дерево.
— Ты, желавший умереть, ты знаешь, что смерть сильнее всего, — сказал Ваттувий.
Ваттан утвердительно кивнул головой.
— Смерть сильна, — продолжал Ваттувий. — Мертвецы могут много. Кто не боится приблизиться к ним, может отнять часть их силы и присвоить себе…
Изменчивая природа дикого шамана уже перешла от наивного поклонения живой природе к мрачному увлечению магическими колдованиями.
На лице Ваттана опять отразилось недоверие.
— Враки все! — проворчал он прежним тоном.
— Зачем я стану обманывать тебя? — настаивал шаман. — Есть одно колдовство, — я научу тебя. Старое средство, даже нынешние старики не знают.
— Какое? — опять спросил Ваттан.
— Свет забыл его, ибо оно опасно, — продолжал Ваттувий пониженным голосом. — Все равно как через обрыв переходить по жердочке. Пройдешь — твоя взяла; сорвешься — голову разбил! Ну да тебе не страшно! — прибавил он тихо и как будто про себя.
— Правда! — сказал Ваттан с чем-то вроде интереса в глазах.
Оригинальная идея рискнуть головой, чтобы приобрести загадочное средство, соблазнила его, как последняя ставка игрока. Опасение, звучавшее в голосе дикого шамана, было до такой степени необычно, что оно заинтересовало даже его каменное равнодушие.
Хитрый Ваттувий, быть может, рассчитывал на это со своими таинственными и важными ужимками.
— Какое колдовство? — спросил Ваттан. — Ну, говори!
— Не надо! — замахал руками шаман. — Теперь день, лес слушает… Придет полночь. Я научу тебя… Пойдем в шалаш; нам нужно готовиться.
Он заставил племянника подняться с земли и повел его на опушку кустарника, где стоял их походный шалаш и были спрятаны запасы под дерном.
