Мами вернулась домой поздно вечером.
На импровизированном стойбище был шум и оживление, ибо обоз Камака только что пришел и вместе с ним четыре других шатра, которые неожиданно подоспели сзади на полдороге. Стойбище превратилось в оживленный лагерь, женщины ставили палатки, молодые пастухи отгоняли оленей на пастища. Камак сидел на пороге своего жилища и глядел на дорогу.
— Где ты была? — спросил он Мами со вздохом облегчения. — Я думал, ты опять дерешься с Мышеедами.
— Пойдем в стадо, — сказал Мами, не отвечая на вопрос.
Старый оленевод поднялся с места и последовал за дочерью. Стадо паслось на склонах ближней горы, среди жидких порослей ползучего кедровника.
— Вот пятнистый, — говорила Мами, подходя к оленю, который вынес ее из давки на Щелеватой сопке, и обнимая его шею, — вот серый упряжной!.. Важенки, бегуны, все наше стадо!..
Она переходила от животного к животному и ласкала их, как мать ласкает детей. Это была привязанность, которая не угрожала изменой.
— Наше стадо! — повторяла она как в лихорадке. — Поедем покочуем!.. Домой! Домой!..
Так раненая лисица убегает через холмы и леса на знакомое поле, где вырыта ее нора.
— Покочуем! — согласился старик. — А Ваттану сказала?
Мами вся затряслась от отвращения.
— Не надо! — крикнула она. — Мы сами, мы одни!
— Ведь он жених твой! — с удивлением уговаривал ее старик, не имевший никакого понятия о событиях ночи.
— Не надо жениха! — крикнула девушка. — Утоплюсь лучше!
Она упала на землю и забилась в припадке, откидывая голову назад и судорожно сжимая кулаки. Пена выступила на углах ее рта, и две тонкие струйки крови брызнули из глаз.
Старик отступил в ужасе. Это был знакомый, хорошо памятный припадок, печать Ивметуна, ужасного духа тоски, который гнездится в брошенных шатрах и подстерегает людей на кочевых дорогах.
Некогда он погубил его жену, после того как она родила мертвого сына и забеременела в последний раз; теперь он хотел привязаться к дочери.
Ивметун страшнее всех духов на тундре, ибо никто не знает, откуда он приходит. Ступни его выворочены, он вечно ходит задом и является не с той стороны, откуда его ожидают.
— Покочуем! — твердил старик в ужасе. — Бежим!..
От Ивметуна одно спасение — бегство, ибо он не может гнаться сзади, но уловки его так коварны, что жертвы приходят к нему по доброй воле.
Они перекочевали на другой день утром, снова отделившись от всех спутников. Девушка скоро очнулась, но осталась ночевать в стаде.
