— Не это, не это, — радушно закивала соседка, а оппонентка ее напыжилась и изрекла:
— Позаросло все бурьяном да лопухами, а туда же — огород, огород…
— А если негде крестить? — вспылила Наталья. — А если родители неверующие? Разве можно детей казнить за своих родителей?
— Верно говоришь, — раздался над ними голос Сапрыкина, опускавшего сверху на стол бутылку водки. — Сын за отца не отвечает, это еще Иоська сказал.
— А я отвечаю, — буркнул Николай недовольно.
— Спокойно, — тихо скомандовала Наталья, а Полина, в свою очередь, негромко присоветовала ей:
— Нат, ты тоже не заводись, сворачивай это все потихоньку…
И скосила глазки на институтских.
Наталья кивнула.
— А ты сама, Наташ, ты крещеная? — спросила ее соседка.
— Я? Я — крещеная.
— А я — нет, — с вызовом сказал Николай.
— Вот видите! — Наталья ущипнула его повыше локтя и принужденно рассмеялась. — Я и говорю — пол-России некрещеных, неужто дадим пропасть?
— Уаре надо молиться, Уаре-великомученику, завсегда ему молились за некрещеных, — нараспев сказала одна из старушек, третья от Натальи.
— Какому еще Уваре, Анна Марковна? — оживились грачан-ские. — А ну, давай, просвети.
— А такому, — охотно откликнулась польщенная вниманием Анна Марковна, — который там, на небесех, главный ходатай по некрещеным душам. Который самой Клеопатре-царице некрещеных сродников отмолил.
Николай, узнав старушонку по голосу — это был тот самый колокольчатый голосок, — попытался разглядеть ее, хотя взгляд уже с трудом фокусировался на объекте: да, это была она, грачанская шептунья, третьего дня так искренне поделившаяся с ним его же бедой, только сегодня она уже приняла рюмочку и прямо-таки сияла приятной старушечье-девичьей, чуть лукавой улыбкой, и маленькие ее глазки замаслились от выпитого в тепле.
— Надо же, самой Клеопатре! — Полина, похоже, начинала терять терпение. — А знаешь ли ты, Марковна, когда жила твоя Клеопатра? Она еще до рождества Христова жила, при самом Юлии Цезаре, и не только при самом, а прям-таки, извини, с самим. Так что не сходятся у тебя концы с концами никак. Это из тебя, Марковна, древние мифы посыпались пополам с бабушкиными сказками…
— Кино надо смотреть, бабуся, кино! — выкрикнул какой-то бесцеремонный парень с другого конца стола, но тут уж и Серафима Никифоровна не выдержала, фыркнула, разразилась репликой в своем когдатошнем стиле:
— Напридумывают же!.. Конец двадцатого века, а у них то Клеопатры, то наговоры, то заговоры, то, понимаете, домовые по чердакам так и шастают, как кошаки! Хоть бы при гостях меня не позорила, Аннушка! Ты в каком веке живешь?
