Злата не знала, что ответить — с того дня, как погиб Федя Бобрик, при любой попытке Царенко приблизиться к ней ее начинала бить мелкая дрожь. Возможно, ему и самому было тяжело вспоминать о том, что пришлось сделать в маленькой роще, когда они спасали раненого летчика, потому что он не искал больше ее близости и стал открыто жить с рыжей Веркой. Нынче, однако, командир приказал санинструктору Волошиной явиться, и теперь она сидела перед ним, пытаясь понять, почему он решил ей первой сообщить о гибели семьи — в полку об этом еще не знали. Конечно, невыносимо жаль было его погибшую жену и маленьких девочек. И нужно было что-то ему ответить.
— Я… я соболезную и…
— Я не про то, мне жалость не нужна, — он провел ладонью по лбу, словно отгоняя тень с осунувшегося лица, — сейчас не у меня одного горе — по всей стране идет стон. Но жизнь-то продолжается, хотя, конечно, никто не знает, что и кого ждет, и кому сколько осталось. Поэтому я сегодня на тебе женюсь — прямо в полку и зарегистрируем брак. Время, конечно, теперь такое, что не до свадеб, но посидим чуток с ребятами по-военному, а потом я тебя в тыл отправлю — не хочу каждую минуту думать, что и тебя у меня тоже война может отнять. После войны, если уцелеем, то отпразднуем задним числом.
Она побледнела, но заставила себя поднять голову и посмотреть ему в глаза.
— Я не поеду в тыл.
— Поедешь! — ребро его ладони стукнуло о стол с такой силой, что дерево затрещало. — Я повоюю и за тебя, и за себя, а если на то пошло, то за обоих и кровь пролью.
— Ты не понял, — тихо ответила девушка, — я не выйду за тебя замуж. Никогда.
Казалось, до Царенко не сразу дошел смысл сказанного.
— Как это не выйдешь? — с недоумением спросил он. — Ты мне всегда нравилась. Конечно, я с тобой, может, не совсем хорошо обошелся в первый раз, потому что ты была девушкой, но это война, а на войне у человека иногда может наступить потемнение. Тогда, конечно, разговору о свадьбе не было, потому что моя жена была жива, но теперь я вдовец и хочу, чтобы все было по-честному, поэтому я на тебе женюсь, я решил.
— Я не хочу быть твоей женой, — повторила Злата. — Не хочу и не буду, я тоже решила.
— Перестань! Я тебя жалел, все это время не трогал, потому что ты была, как пуганая. Не виноват я в смерти Бобрика — так вышло. Не мог я из-за одного человека жертвовать всем отрядом, да и тобой тоже — тем более что это его бы не спасло. Нечего от меня шарахаться, я хочу, чтобы все было честь по чести, жениться предлагаю.
