От удивления к Сергею сразу вернулась речь:
— Три дня? Вы хотите сказать, что я тут три дня…
Прозвучало это, правда, еле слышно, но обе они немедленно обернулись в его сторону. Ему с трудом удалось сфокусировать взгляд на лице женщины, которую он в беспамятстве принял за свою мать. Она была смуглая, с черными волосами, заплетенными в две заброшенные за спину длинные косы.
— Полежи еще, — мягкая прохладная ладонь потрогала его лоб. — Жара уже нет.
— А что со мной было?
В ответ его недавняя спутница, сидевшая рядом с черноволосой женщиной, немедленно затараторила:
— Головой стукнулись, и осколок воткнулся — опухоль-то на темечке какая! — Сергей невольно дотронулся рукой до огромной гематомы на своем затылке. — С какой силой-то ведь вас из автобуса выкинуло! Как только, я не знаю, вы смогли потом встать и нас вытащить — не судьба, видно, была нам с Прокопом и Васенькой рядом с Щербиниными сейчас на дне пропасти лежать.
— Не надо его волновать, — тихо сказала ей черноволосая, но женщина уже не могла успокоиться продолжала горько всхлипывать:
— Людей-то сколько погибло, и Михал Василича жалко-то как! — она вытерла глаза тыльной стороной ладони. — И всего-то мы на экскурсию поехали!
Черноволосая положила руку ей на плечо:
— Не надо плакать. Наш Наби сидел в том грузовике рядом с водителем и погиб, но его мать Сабина, старшая жена моего мужа, не плачет, хотя Наби был ее любимым сыном. За рулем был Садык, и он тоже погиб, но Айгази, его мать, тоже не плачет. Они берегут слезы, чтобы заплакать в тот день, когда тела их сыновей вытащат из пропасти и приготовят к погребению. Тогда вместе с ними будут плакать все женщины нашего села. Мой муж — председатель сельсовета. Он и другие наши мужчины спустились в пропасть, чтобы вытащить тела погибших.
Она говорила очень просто и с большим достоинством. Бывшая спутница Сергея в последний раз всхлипнула и поднялась.
— Ладно, я пойду к Прокопу, а то он будет меня звать. Скажу ему, что вы очнулись, он обрадуется.
Проводив ее глазами, Сергей нетерпеливо спросил:
— Когда же приедут доктора? Ведь уже прошло три дня! Мальчик, кажется, серьезно повредил спину, без опытного хирурга он может остаться инвалидом на всю жизнь, а ведь ему только четырнадцать! Мужчина тоже — у него раздроблены обе ноги, без квалифицированной медицинской помощи наверняка начнется гангрена. Как ребенок?
Она спокойно пожала плечами:
— Не тревожься — Дагир, сын Мариям, второй жены моего мужа, ушел за помощью. Он доберется до Тлядала — там есть телефон — и все расскажет председателю сельсовета. Председатель позвонит в Кубани, а оттуда сообщат в Махачкалу. Правда, телефон в Тлядале плохо работает, когда звонят, ничего не слышно. Если Дагир до Кубани не дозвонится, то сам туда поедет, только путь неблизкий, через горы. Поэтому врачей скоро не жди, но не бойся — у нас аллах никого не оставляет своими милостями. У мальчика Юры спина уже не болит. Хуже боли тоска по матери, она сжигает его душу. Но мой сын Ильдерим и маленькая дочь Халида все время с ним — они стараются отвлечь его от горя.
