Вроде бы снилось что-то… А что? Не помню. Ой, Надька орет. Покормила. Ага, заснула. Месяц нам исполнился. Мы уже большие. Мы — просто чудо, вылитый папа. И ротик, и носик. А глазки пока непонятно какие будут. Сейчас они темно-синие. Она — прелесть. Но орет не переставая. Спать хочу все время, кажется, когда гуляю с ней, упала бы посреди дороги и уснула. Но зато она очень умная. Сегодня давали ей морковный сок. Она проглотила его с чайную ложечку и начала чмокать, улыбаться — выпрашивать. Такой крохотный ребенок — и все уже понимает! Молока у меня — ужас, сцеживаю по литру. Приходит Лариска и забирает. У нее молока вообще нет. Зато при ней семь нянек. Так смешно, что мы с ней вместе рожали. Вот интересно будет, если Надюшка с ее Сашкой поженятся когда-нибудь. Обхохочешься: жених, можно сказать, мною вскормлен. А Сережа на меня, похоже, сердится, что я ему внимания мало уделяю, когда он здесь. Но я его очень люблю. Просто, когда он приезжает, с Надькой мама спит. А я лягу с ним и будто проваливаюсь, ничего не помню. А утром надо вставать — стирать, готовить… Тут за день так накувыркаешься, а он со своим сексом как помешанный. Хотя, честно говоря, Сережа стал такой родной, привычный, словно плюшевый мишка, — прижаться бы и спать, спать… Но нам все равно хорошо вместе. И он такой замечательный отец. Привез ползунки красивые, игрушку надувную.
Но, вообще-то, ему легко сюсюкать и агукать. Денек поагукает — и назад. А я уж и не соображаю ничего. Прошлый раз Надьку вверх ногами к груди приложила, она как заорет! Лариска тоже одна. Мишка не поступил, но в Москве остался, тусуется там с богемой. Но Лариске легче, ее папаша руководящий подстрахует. Деньжищ немеряно — так и времени на все хватает. А мне от Сережи какие деньги? Я сама ему то десятку, то четвертной суну. Мама вон еще полставки взяла, Женька коляску купил племяннице. Хорошие они у меня… Ну, ничего. Сережа очень талантливый. Он обязательно пробьется, и все у нас будет: и такой дом, как Сережа придумал, со ставенками, и костюм у меня, как у Муравьевой в том кино… А мне иногда теперь жалко, что мы в церкви не венчались. Я была бы в фате, хор бы пел. Неужели будет дипломный спектакль? Неужели моей Надечке будет год? Скорей бы Сережа приехал…
…Вот как будто в сердце у меня нож и его поворачивают, поворачивают день и ночь. Спать вообще не могу, курю, курю… И все думаю: почему? Разве так бывает?!! Ну конечно, знала, что бывает, но не со мной же… Мне-то такое за что? Это с домашними курицами случается, а со мной-то почему такая банальная история произошла?! Как он смотрел глазами виноватой собаки! А что толку было на меня глядеть после всего. Когда мне Лариска рассказала, я сама поехала туда. Чтобы своими глазами увидеть. Я ж Лариске не поверила: решила, что она моему счастью небывалому завидует. Боже! И на что меня променяли! Вот на это серое, непонятного пола. Стерва, сволочь тихая. Мерзкая, бездарная сволочь. Пиявка. О! Я так их обоих ненавижу, что внутри у меня все становится ледяное. Я думаю, что такой ненавистью можно пробить бетонную стенку. Значит, пока я с Надькой не спала, они любовью занимались… Когда он с ребеночком поагукать приезжал, он про эту жабу думал. Я не прощу никогда. Никогда. Ничего. Я Надечку выращу сама. Я очень сильная. Она уже ходит хорошо. За руку не держится. А мне все видится через туман какой-то серый. Надечка, деточка моя, мы проживем, я тебе обещаю! Я все сделаю для тебя. Я возьму себя в руки, и все у нас будет хорошо. Но я не прощу его.
