Из-за своей ноши я потеряла мобильность и все время роняла с плеча дамскую сумку, поднимала ее, извиваясь ужом, преграждала людям дорогу. От метро до дома меня пять раз обругали и десять раз отпихнули в сторону, идя на обгон. Перед дверью подъезда я свалила поклажу на асфальт и долго переводила дыхание, одновременно шлифуя в уме, что я ему скажу. Долго ковырялась ключом в замке, ногой придерживая то один, то другой пакет. Особенно ревниво я оберегала тот, что с водкой.
Когда створки моей внутренней филенчатой двери распахнулись, и я в сопровождении мешков ввалилась внутрь… Едва не наступила на что-то большое, темное, крестообразно раскинутое на пороге. Выдала горловой придавленный вопль, похожий на сторожевой клич скифских конников. Пакеты громоздко обрушились на пол.
Большое и черное подняло всклокоченную голову — это был коленопреклоненный Пашка.
Он воздел руки и возгласил:
— Явление богини!!!
И со знанием дела притянул меня к себе за талию:
— Спасительница явилась! Спасительница снизошла! Знай — я истосковался по твоему светлому лику!
— Пусти, там водка разобьется! — забыла от неожиданности отрепетированную речь.
Пашка, видимо, того и добивался. Похмелье у него уже, видно, сменилось дурной веселухой, иногда прорезающей долгий запой. Рот не закрывался — намолчался, бедняга, за целый день!
— Водка?! Кто сказал — водка?! Богиня газетной передовицы предстала перед смертным, чтобы произнести великое слово «водка»?! Ты — сама жизнь! Ты — прелесть и упоение! Я не зря ждал тебя, как луч света в темном царстве! Этот луч не только укажет мне дорогу — пардон — в туалет! Он еще и принес мне светозарный напиток!..
Я беспомощно рассмеялась и повела гостя к искомому кабинету.
— И ванна мне тоже нужна, — прозаически сказал Пашка.
— Она рядом. Зубная щетка у тебя с собой? — язвительно спросила я.
— Всегда! — не растерялся Пашка. — В правом кармашке сумки. Принеси, пожалуйста.
Умытый и причесанный, Павел Грибов выглядел уже не между двадцатью и сорока, как спросонья, но на твердые тридцать. Даже на двадцать девять с половиной. Кухня «пенал» была ему узка в плечах.
Он глянул через мое плечо на банальные пельмени, булькавшие на плите в ковшике.
— Мать Тереза! Пельмени очень кстати. Но знаешь… я же тебя не за тем ждал.
— За водкой, что ли? — сыронизировала я. — Только под пельмени!
— Водка тоже окажется кстати, — дипломатично подтвердил Пашка. — Только я имел в виду нечто другое…
В движении, каким он сноровисто ухватил немаленькую меня за пояс и перебросил через плечо, скрывалась прапамять предка-воина, набивавшего чужим добром заплечные мешки и седельные торока, а напоследок кидавшего поверх луки красивую полонянку — пригодится! Правым локтем «выбил» дверь в комнату, притормозил только около незастеленной кровати, куда и пристроил пленницу. Молниеносно смотался запереть дверь изнутри и встал на колени около койки, возбужденно дыша:
