— Козел и есть. Еще чему вас учат?
— Латинскому, закону божию, истории…
— Андрей Иванович, оставьте, — осторожно вмешался Мерц. — Тебя Костей зовут?
Он смотрел на Костю внимательно, даже ласково, но как будто с опаской.
— Я знал тебя вот каким… Растет молодежь.
— Это когда же? — басом спросил юноша.
— Двенадцать лет назад. В Ленингр… В Петрограде.
— Небось по старой орфографии учат? — сказал в пространство Митин.
— По старой.
— Чудаки. Древляне.
Мерц укоризненно посмотрел на Митина и оба молчали. Костя почесал голое колено, задумался и продолжал: «Древляне селились по верховьям…», но в коридоре кто-то шел, шурша платьем и задевая стену, дверь открылась и маленькая сухая старушка в черном остановилась на пороге.
— Успокойтесь, молодые люди, успокойтесь, — сказала она, — всех будет исповедовать сам митрополит.
Николай Васильевич Мерц кашлянул, заволновался и дрогнувшим голосом сказал:
— Татьяна Васильевна…
Они стояли несколько мгновений молча друг против друга. Маленькая, высохшая старушка в черном и седой, бритый и стройный, несмотря на склонность к полноте, Николай Васильевич. Старушка шагнула вперед и вдруг, всхлипнув, упала на руки Мерца.
— Николай Васильевич!.. Боже мой!.. Когда, какими судьбами?
— Татьяна Васильевна, успокойтесь, Татьяна Васильевна…
Два человека совершенно спокойно смотрели на эту сцену — Костя и Андрей Митин в мягком кресле, в углу под портретом Александра третьего.
— Я, собственно, проездом в Лондон, — наконец выговорил Мерц и сел рядом со старушкой на розовую, хрупкую кушетку. — А это мой товарищ по работе, Митин, Андрей Иванович. Мы — проездом…
— Навсегда?
— Нет, на три месяца. Мы в командировке. На три месяца и назад.
Старушка достала из ридикюля платок. Маленькие восковые ручки суетились в ридикюле, перебирая флакончики и лоскутки.
— Куда назад?
— В Москву.
Опять неловкое молчание и Николай Васильевич, чтобы оборвать его торопливо спросил:
— И Леля здесь, с вами, в Париже?
— Здесь. Она придет. Она служит. — Холодно сказала старушка.
— Татьяна Васильевна, позвольте мне вам объяснить сразу, чтобы не было недоразумения, — волнуясь и торопясь начал Мерц. — Я собирался написать вам, но решил так лучше, на словах. Я и ваша дочь Ксана живем в Москве, мы никуда не уезжали и уезжать не собираемся. Я работаю, мне доверяют, может быть вы слышали?..
— Вы венчались в церкви? — вдруг спросила старушка.
— Татьяна Васильевна!
— Отвечайте, вы венчались в церкви?
— Ну, древляне! — вдруг сказал в углу Митин.
