— Ну, все, что пишут в таких случаях: «Жить вместе нельзя… Нельзя и не нужно… Уезжаю в Ленинград, и не вернусь. Не могу лгать…».
— Здорово. Здорово…
— А вы, собственно, чего беспокоитесь?..
— Я не беспокоюсь. Для меня это решенный вопрос. Неподходящие мы люди, совсем разные люди.
Митин прошелся два раза по комнате, должно быть вспомнил про Мерца и остановился:
— Вы подумайте — я из слесарских учеников, из ремесленного училища… Я понимаю, встречаются люди и все для обоих ясно — любовь, брак, жизнь вместе, об руку. Не на том у нас строилось, не для этого мы сошлись… Вот ничего и не вышло.
— А, по-моему, вышло, — сказала Ксана. — Помните летом в Покровском, в дождь? Деревянная дачка, пахло сосновой смолой и по крыше стучал дождь.
Она посмотрела в окно. И теперь была ночь и шел дождь. За окном была улица, цепочка газовых фонарей и мокрые булыжники мостовой.
— Я не отрицаю, я не монах, ханжить и лицемерить не желаю — вспомнить, конечно, приятно. Но, с другой стороны, распускать себя в таком деле нельзя. Ладно. Стало быть, вы твердо решили?
— Уезжаю. Все равно между мною и Мерцем — стена… Если хотите, он отомстил за себя. Ни в ком я не найду такую мягкость, ясность, заботу и, какую-то отеческую нежность. Вы мне этого не дадите.
— Я вам и не предлагаю, я вам прямо сказал, что было то прошло и жалеть, и каяться не в чем. Разошлись, и никто не в обиде.
Голос Митина смягчился и дрогнул. Он подошел к Ксане, взял ее за руки и сел рядом.
— Обидел я тебя чем-нибудь?
— Нет.
— Можем мы жить вместе, как по-твоему?
— Нет.
— А почему?
— У вас своя жизнь, у меня — своя. Какой смысл?
— Именно смысл и цель. Смысл — вот главное. Зачем вам бросать Мерца? Какой смысл?
— Не могу.
— Не можешь. Стало быть если спать с ним не можешь, то крышка, вообще делать нечего. Что ж он по вашему не понимает, что вы ему не жена? Не жена, а может быть ближе жены.
— Не могу лгать.
Митин ахнул, хлопнул себя по коленям и встал.
— Ну, кому нужно, кому сейчас нужно нытье, копания и исповеди. Вокруг толки и сплетни. Человек и так на стену лезет, а тут еще вы с трагедиями. Что вы, его совсем доканать хотите? Этак он совсем работать не станет.
— Работать, — вскрикнула Ксана, — вот… Работать… Главное, работничка не потерять. Вот, вы все такие!..
— И правильно. А что в этом плохого? У меня забота сохранить Мерца, а у вас какая забота? Доконать трагедиями и исповедями задним числом. Кто же прав?
— Ах, не знаю, не понимаю… Какая мука, — сказала Ксана, отвернулась и заплакала.
