Пока Саймон связывался с отдельными учеными, Делла и Стэд попытались успокоить Карджила. Солдат патологически отреагировал на информацию о своем месте в этом мире. Но сама его реакция сказала остальным, что он поверил. И то, что он поверил, опасно нарушило баланс его мышления. Гордый, высокомерный, уверенный в себе человек не мог воспринять такую истину иначе, как глубочайшее унижение. И таких будет еще много.
Полные страха и вопросов, осознавая собирающуюся у шлагбаумов революционную угрозу, ученые откликнулись на призыв Саймона. Прибыл Астромен Нав. Ему оказывали подобающее уважение, он довольно тепло улыбнулся Стэду и пожал ему руку.
— Так значит план Капитана сработал? — сказал он вместо приветствия. Команда предполагала, что шок от встречи с внешним миром вернет твою память. Он вопрошающе обернулся к Делле. — Ну, моя милая, кто же он? Ты хорошо поработала, чтобы вернуть ему память, но, хотел бы я знать, захочет ли он теперь по-прежнему стать Астроменом.
— Моя память не вернулась, — сказал Стэд резко. — И по плану Капитана, или нет, меня оставили гнить там. А теперь послушай Саймона.
Шок от непочтительных слов привел слышавших их ученых в ярость. Но Саймон успокоил их и начал говорить. И как это неизбежно бывает, когда истины передают с чужих слов, он был встречен полнейшим упорным отказом верить тому, что он говорит.
Наконец Стэд, рассерженный и настойчивый, вмешался и рассказал им все заново. Несколько мужчин и женщин помоложе колебались, некоторые теперь верили ему. Встреча затянулась, споры, разговоры и обсуждения планов затянулось до ночи. Но превалировал путеводный свет науки. Больше всего эти люди хотели знать. Они могли принять все что угодно, если они могли узнать правду.
В продуктах пока не было серьезного недостатка, и Контролеры со своими большими запасами по-прежнему ели и пили как обычно. Во время одного из перерывов на обед, когда мужчины и женщины ели, стоя у длинных буфетов, наскоро организованных Деллой, по-прежнему яростно споря, по лаборатории прокатился низкий, рокочущий грохот. Кто-то уронил тарелку. Воздух внезапно наполнился пылью, раздражающей ноздри и горло.
Дальние отголоски этого грохота слышались еще примерно с полминуты. Затем в беззвучной тишине все услышали мягкое, тихое скольжение камня. Затем эти звуки тоже затихли.
— Еще одно землетрясение, — сказал один известный ученый. — Сейчас в этой ситуации нам только этого не хватает.
Утомленное лицо Стэда прорезала задумчивая морщинка. Он повернулся к Саймону.
