— А вы высокого о себе мнения, — проворчал он.
— Мой дорогой герцог, вы только посмотрите на конкуренток!
— Я бы так и сделал, — буркнул он, — но вы слишком приковываете к себе внимание. Вы определенно пленили моего приятеля Арондуила. Он задается вопросом, где вы научились делать реверансы и танцевать.
Ответу предшествовала короткая пауза.
— Вы имели в виду, танцевать и делать реверансы, как леди? Но я всего лишь подражаю.
— И где же вы научились подражать? — спросил герцог. — Разве вы не работаете от рассвета до заката? Мне казалось, что портнихи начинают учиться ремеслу очень рано.
— Я начала учиться, когда мне было девять лет, — сообщила Марселина. — А вы, ваша светлость, оказывается, много знаете о моем ремесле.
— Я спросил у лакея, — проворчал герцог.
Женщина рассмеялась.
— Вашего лакея? Здорово.
— А почему у меня не должно быть лакея? — удивился герцог. — У вас же есть горничная, худенькая девушка со светлыми волосами.
На мгновение веселые искорки в ее глазах погасли.
— Вы заметили мою горничную?
— Конечно.
— Отдаю должное вашей наблюдательности.
— Мадам, я замечаю все, что касается вас, — сообщил герцог, чисто в целях самосохранения.
Танец заканчивался. Краем уха Кливдон услышал, что музыка стихает, но намного больше его интересовало жаркое притяжение, возникшее между ними — физическое и умственное.
— И все же вы постарались меня привлечь.
— Только в интересах дела, — сказала Марселина.
— Интересно… Любопытные у вас, однако, методы ведения бизнеса. Вы заявили, что хотите одевать мою герцогиню, но начали с того, что завладели моей бриллиантовой булавкой.
— Я выиграла ее честно, — нахмурилась она.
Танец окончился, но герцог все еще не выпускал женщину из своих объятий.
— Вы дразните, провоцируете, раздражаете и злите меня.
— Ах, вот вы о чем. Ну, это я делаю для развлечения.
— Для развлечения? — Герцог уже с трудом сдерживал ярость. — Вам нравится играть с огнем, мадам?
— Так ведь вам тоже, — сказала Марселина.
Прошло еще несколько долгих секунд, прежде чем Кливдон наконец заметил, что музыка уже давно смолкла, и гости, делая вид, что их это совершенно не касается, наблюдают за ними, стоящими в центре зала. Он отпустил женщину, но устроил целый спектакль, поправляя ее кружева и банты, словно ребенку. Потом он улыбнулся высокомерной покровительственной улыбкой, которая, герцог в этом не сомневался, приведет ее в ярость, и вежливо поклонился.
Марселина в ответ сделала реверанс и прикрыла лицо веером — теперь герцог мог видеть только смеющиеся темные глаза.
