Через год С.Р. Воронцов писал о своем одиннадцатилетнем сыне, что, несмотря на то что он вынужден общаться с окружающими в основном по-английски или по-французски, говорит он по-русски без акцента, что особенно радовало отца.
Следует отметить, что особое внимание С.Р. Воронцова к изучению сыном русского языка было связано с тем, что он готовил его к служению России и понимал, что только в процессе изучения русского языка и русской литературы М.С. Воронцов узнавал историю, культуру России, становился русским человеком не только по происхождению, но и прежде всего по духу.
Накануне дня рождения С.Р. Воронцова в 1795 г. австрийский посланник граф Старемберг и его жена устроили сюрприз для Семена Романовича, подготовив втайне от него небольшой спектакль, в котором участвовали дети графа Старемберга, а также Михаил и Екатерина Воронцовы. Но свои главные дары дети преподнесли отцу в день его рождения: Катенька — свой перевод с французского языка на русский трагедии с библейским сюжетом «Смерть Адама», а тринадцатилетний Михаил — свои переводы (также с французского языка) нескольких трактатов Цицерона «нравственно-философского содержания».
Среди ранних воспоминаний М.С. Воронцова была сцена свидания отца с графом д’Артуа, будущим королем Карлом X. В полурастворенную дверь дети слышали, как отец в горячности сказал д’Артуа: «Когда в жилах течет кровь Генриха IV, то нечего попрошайничать, а надо возвращать себе права со шпагою в руке»[34].
Мы уже отмечали то обстоятельство, что С.Р. Воронцов был не согласен с правительством Российской Империи по целому ряду вопросов внутренней и внешней политики, и в последние годы правления Екатерины Великой ее отношение к С.Р. Воронцову заметно охладело. «В России есть много генерал-губернаторских мест, как, например, вакантное в Москве, где он мог быть полезен военной и гражданской службе; однако не к оным влечет его наклонность, а только быть в местах вне государства», — говорила императрица о С.Р. Воронцове[35].
Семен Романович считал себя незаслуженно оскорбленным таким отношением, и единственным его утешением были успехи детей, мысли о воспитании которых не покидали его и в эти, непростые для него дни. В автобиографии он напишет, что, устав от гонений, хотел оставить службу, но не находил возможности покинуть Англию, так как это могло нанести вред образованию сына. С.Р. Воронцов желал поселиться в окрестностях Бата, где можно было бы найти учителя математики для окончания сыном этой науки, «столь необходимой везде, которую он изучает с охотою и которая нигде на свете так не процветает, как в Англии»
