«Вот, и всё», — пробежали в голове печальные мысли. — «Прощайте, люди-человеки. Пусть у вас всё будет хорошо. И у нас с Саней — хорошо. Но как же хочется пить. Пить. Пить. Пить…. Что это? Вертолёт где-то гудит? Ну, и пусть себе — гудит. Похрен…».
Запёкшиеся сухие губы почувствовали влагу — холодную, шипучую и слегка кисловатую.
— Пей, родной, — посоветовал чей-то смутно-знакомый баритон. — Пей, бродяга. Молодец.
— Как он там? — поинтересовался густой бас. — Жить будет?
— Будет, — заверил баритон. — Мы успели…
Глава вторая
В гости к Богу — не бывает опозданий
Сознание постепенно возвращалось. То есть, медленно, но неуклонно восстанавливалось.
— Глюкозы бы ему вколоть, — посоветовал заботливый бас. — Для пущего порядка. Вон, какой истощённый, кожа да кости.
— Глюкозы? — насмешливо фыркнул баритон. — Ох, уж, эти штатские деятели. Затейники, право слово…. Истощённый, говоришь? Так и тот, второй, выглядел крайне измождённым и усталым. Всё, что называется, одно к одному…. Прапорщик!
— Я! — отозвался звонкий женский голосок.
— Вколи-ка клиенту «Всплеск».
— Какой конкретно, господин генерал-лейтенант?
— А мы сейчас у самого приболевшего и спросим, — вальяжно хмыкнул баритон. — Эй, отставной майор. Эй! Слышишь меня, сукин кот?
— Слышу, — ещё до конца не понимая сути происходящего, пробормотал Егор. — Ушные пробки, слава Богу, отсутствуют.
— Это, Петров, просто замечательно. Личная и регулярная гигиена — дело наипервейшее и, безусловно, важное. Для военного человека наипервейшее. Я имею в виду — после Устава…. Так как, болезный, какой «Всплеск» ты предпочитаешь?
— «Второй», пожалуй. Исходя из опыта прошлых лет…
— Прапорщик.
— Я!
— Выполнять.
— Есть!
Правого предплечья осторожно и ненавязчиво коснулось что-то льдисто-холодное.
Острая короткая боль. Звенящая тишина. По телу потекла — медленно-медленно и неуклонно — приятная обволакивающая теплота. Вдоль позвоночника шустро и весело побежали мелкие ласковые мурашки. В висках закололо — нежно и успокаивающе.
— Пошёл процесс, — довольно хохотнул баритон. — Открывай, отставной майор, глазоньки. Открывай-открывай, голуба моя. Не стесняйся, морда гражданская.
Егор послушно разлепил ресницы и мысленно прокомментировал увиденное: — «Их трое. Мордатый, высокий и самоуверенный до полной невозможности — это Виталий Павлович Громов. Заслуженно самоуверенный, надо признать, так как является действующим генерал-лейтенантом российского ГРУ. А это, мои дамы и господа, совсем даже и не шутки. В том плане, что не портянка позапрошлогодняя, заскорузлая…. Рядом с ним — миниатюрная кареглазая шатенка лет так двадцати семи-восьми, облачённая в стандартный «грушный» камуфляж. Верочка, опытный врач широкого профиля и верная любовница Палыча. Матёрый генерал-лейтенант — без симпатичной военно-полевой жены? Не смешите. Так, просто-напросто, не бывает. Нигде и никогда. Генерал-лейтенант ГРУ — это вам не гей худосочный, элегантный и наманикюренный…. Третий, который басит? Вот этот, как раз, классического гея и напоминает: худосочный, очкастый, с обширными залысинами и живыми бегающими глазками…».
