Глухие высокие заборы, калитки и ворота, запертые изнутри, – это первое, что отличает коттеджный поселок от настоящей деревни. И в этом плане дом Минтая из окружения не выделялся – через стальные листы забора не то что зомби, Джекки Чан не перебрался бы. Крашеная калитка с намертво приваренным почтовым ящиком была под стать изгороди – такая же ядовито-зеленая, тяжелая, высокая, двумя замками оборудованная, не считая могучей задвижки на внутренней стороне. Минтай долго гремел ключами: один из замков не поддавался. Мы топтались рядом, сопели, порывались как-нибудь помочь – нам всем не терпелось попасть в дом. Только Димка держался в стороне, присматривая за дорогой и соседними участками.
Он последним ушел с улицы. Уже тогда Димка чувствовал неладное – позже он признался нам в этом. Он только не мог понять, что именно его тревожит – потому и не стал беспокоить нас.
Глупо переживать из-за каких-то неясных предчувствий, когда мир людей обернулся миром чудовищ, – так решил Димка.
Нам потребовалось немалое пережить, чтобы понять ошибочность и порочность этого утверждения. В деле выживания мелочей не бывает. И то, что я теперь называю шепотом подсознания, а Димка называл нутряным чутьем, порой оказывается полезнее и вернее всех прочих чувств.
– Ты уверен, что в доме никого нет? – Димка ограничился этой фразой, чтобы успокоить свое «нутряное чутье».
– Уверен, – ответил Минтай. – Я живу один.
Такая аргументация показалась мне сомнительной, но я смолчал, решив про себя, что буду держаться настороже. Кажется, потихоньку я начинал привыкать к новой жизни.
Двухэтажный дом Минтая смотрелся неуместно ярко и празднично. Выкрашенный в желтое и коричневое, с красной трубой на рыжей псевдочерепичной крыше, с черным кованым флюгером, который, кажется, всегда показывал на юг, – такому домику самое место на рекламном плакате или заграничной открытке. И совсем не верилось, что в одной из комнат этого теремка то ли повесился, то ли застрелился кто-то из прежних хозяев.
– Сосед твой где живет? – спросил Димка, едва оказавшись на внутреннем дворе.
Минтай снимал навесной замок и на вопрос не ответил, лишь неопределенно махнул свободной рукой и промычал что-то. Я посмотрел на него, и сразу понял, что ему теперь все глубоко безразлично – он получил желаемое, добрался, куда ему было нужно. Больше его ничто не интересовало. И он, кажется, действительно верил, что скоро по улицам на грохочущих танках и бронетранспортерах проедут спасатели – нужно только их дождаться, и тогда все сразу наладится.
