Я с недоумением гляжу на нее. Она не может не понимать, о чем я.
— О Генри, Бет. Я должна вспомнить, что случилось с Генри.
Теперь она пристально всматривается в меня, в глазах отражается хмурое небо. Бет изучает мое лицо, а я жду.
— Ты помнишь, что произошло. Не ври. Ты была уже довольно большой.
— Я не помню. Правда, — уверяю я. — Расскажи мне, пожалуйста.
Бет отворачивается, смотрит вниз, на крыши и трубы домов и дальше на восток, словно пытается туда перенестись.
— Нет. Я ничего тебе не скажу, — говорит она. — И никому не скажу. Никогда.
— Прошу, Бет! Мне необходимо знать!
— Нет! И если ты… если любишь меня, перестань спрашивать.
— А Динни знает?
— Да уж, конечно, Динни знает. Почему бы тебе его не расспросить? — Бет обжигает меня взглядом, в котором сквозит ледяное презрение. На мгновение, потом исчезает. — Но тебе и самой все известно. А если уж действительно не можешь вспомнить… значит, наверное, так лучше.
Сестра идет по гребню насыпи в сторону дома.
У Росного пруда Бет останавливается. Насколько мне известно, до сих пор она к нему не подходила. Она тормозит так внезапно, что я чуть не врезаюсь ей в спину. От ветра по воде бежит рябь, и поверхность кажется тусклой и некрасивой. Я ожидаю, что застану сестру плачущей, но глаза у нее сухие, взгляд жесткий. Скорбные морщины на лице стали глубже прежнего. Бет пристально смотрит вниз, в воду.
— Я так перепугалась, когда ты первый раз здесь плавала, — шепчет она так тихо, что я едва разбираю слова. — Думала, ты не сможешь выбраться из воды. Как тот ежик в пруду у нас дома, помнишь… тогда? Он все плавал, плавал по кругу, пока не выбился из сил, а потом взял да и утонул. Да еще нам в школе постоянно показывали такие видеосюжеты, чтобы мы не купались в речках и на карьерах. Еще я думала, что если вода не хлорирована, то в ней обязательно какая-то жуткая зараза — как будто злобная тайная сила, которая только и ждет, чтобы подкараулить и напасть исподтишка на маленьких детей.
— Я помню, ты тогда орала и завывала, как гарпия.
— Я за тебя переживала, — замечает Бет, еле заметно дернув плечом. — А теперь ты только и знаешь, что переживать за меня. Но только не сегодня. Ну почему я должна остаться? Ты же не можешь не видеть, что… мне вредно быть здесь!
— Нет, я… мне казалось, тебе это, наоборот, поможет. — Я заставляю себя произнести эти слова.
— Что ты хочешь этим сказать? — Ее голос звучит мрачно.
У меня учащается пульс.
— То, что сказала. Ты не должна бежать от этого, Бет! Пожалуйста! Если бы только ты заговорила, рассказала мне…
