В середине июля Саймон вернулся домой. Джеффри и Алан были его спутниками. Неприязнь между Джеффри и Аланом исчезла еще тогда, когда Джеффри приветствовал только что пришедшего на соединение с ним Саймона. Алан в тот момент остался стоять поодаль от них. Ему было немного не по себе, но тут Джеффри подошел к нему, улыбаясь своей неотразимо обаятельной улыбкой:
— Между нашими предками тяжба, сэр Алан, ну а мы что будем делать?
— Что до меня, то хотел бы надеяться, что мы поладим, — сразу же ответил Алан, и они с Джеффри пожали друг другу руки.
В Бьювэллете Саймон нашел во всем полный порядок и спокойствие. У ворот замка собрались его обитатели, чтобы приветствовать возвратившегося хозяина. Один из собравшихся забыл всякий этикет и бросился навстречу Саймону, на бегу протягивая к нему руки.
— Милорд, милорд! Возьми меня на руки! — кричал Седрик, чуть не плача от радости и не замечая недовольства на лице своего отца.
Саймон нагнулся и поднял мальчонку сильной рукой и прижал его к своей груди. Одна пухлая детская ручонка обхватила Саймона за шею, а другая крепко ухватилась за его камзол. Счастливый Седрик прильнул к Саймону и спрятал лицо у него на груди. Саймон с нежностью оглядывал кудрявую голову ребенка, и странная улыбка блуждала у него на губах.
— Ты скучал по мне, Седрик?
Рука Седрика еще сильнее обхватила шею Саймона. Мальчик молча кивнул.
— Я думал, ты забудешь меня, — сказал Саймон.
— Я не такой маленький, чтобы так быстро забыть тебя! — обида и негодование слышались в дрожащем голосе мальчика.
— Седрик! — строго сказал, подойдя к ним, Гаунтри. — Нельзя так говорить с милордом. Что за дерзость — говорить милорду «ты»?
— Нет, можно, — твердо сказал Седрик. — Милорд не обидится!
— Милорд, простите его грубость, — сказал огорченный Гаунтри. — Ей-богу, после вашего отъезда я ничего не мог с ним поделать. Не слушается. Наверное, я слишком мягок с ним, но другого сына у меня нет, и… и, возможно, я слишком балую его из-за своей снисходительности.
— Ничего, — примирительно сказал Саймон. — Теперь отпусти меня, малыш, я слезу с коня.
Он опустил Седрика на руки Мориса Гаунтри и легко спрыгнул с седла. Все, кто собрался у ворот, дружно приветствовали его, спрашивали, все ли благополучно, не был ли он ранен. Ни один обращенный к нему вопрос он не оставил без ответа и только после этого вошел в замок.
Седрик, приплясывая, поспешил следом за ним. Не отставали и все остальные пажи — небольшая стайка детворы, и когда он приостановился, заговорив со своим секретарем, то оказался и центре целого зелено-красновато-коричневого клубка, возвышаясь над ним, в то время как пажи роились вокруг него, соперничая или попросту пререкаясь друг с другом за высокую честь нести его меч. Один из них бросился отстегивать меч, трое других поддерживали ножны, воинственно обмениваясь свирепыми взглядами, а еще двое, встав на колени, отстегивали шпоры с его сапог. Сам Саймон как будто и не замечал этой возни, спокойно беседуя над головами пажей со своим секретарем, которого эта сутолока порядком забавляла, чего он, впрочем, старался не выказывать. Седрику, самому маленькому из всех мальчиков, никакой ноши не досталось. Чтобы не остаться без дела, он взобрался на кресло и снял с головы Саймона шапку. Потом он стал снимать с плеч Саймона накидку, и его пухлые маленькие пальчики во всю старались справиться с застежками, пока Саймон не отозвался на усилия Седрика.
