— Я не бродяга, милостивый милорд! И не заслужил, чтобы меня так называли.
Алан замер, стоя на коленях. Его испугала такая безрассудная отвага Саймона. Но граф Монтлис расхохотался.
— Ладно! Кто же ты тогда, птенчик?
— Я надеюсь, что настанет день, когда я стану таким же человеком, как и вы, милорд, — ответил Саймон. — Вот чего я хочу, потому я и пришел сюда искать себе службы у вас!
Монтлис запрокинул голову и снова от души расхохотался.
— И затем ты явился сюда, в логово Льва, не так ли? Чтобы он съел тебя на обед, мой петушок?
— Так говорили мне и ваши привратники, милорд, но живой я принесу вам гораздо больше пользы, чем съеденный.
— Правда? А что ты умеешь? Прясть шелк?
— Это и многое другое, милорд, — невозмутимо ответил Саймон.
— Ну-ну! Так что же еще? Стеречь моих гончих? Или тебе с ними не совладать?
Саймон презрительно выпятил нижнюю губу.
— Я пришел сюда затем, чтобы приручать всякую дичь, милорд!
Глаза Фалка загорелись. Он весело прихлопнул по столу ладонью.
— А знаешь, мне нравится твоя смелость, мой юный цыпленок! А умеешь ли ты отражать удары?
— Да, и наносить — тоже.
Милорд бросил на него насмешливый взгляд.
— Как нанес ты его моему стражнику?
Если Фалк и ожидал, что Саймон от этих слов придет в замешательство, то ожидания милорда не сбылись: Саймон в ответ лишь утвердительно кивнул. Милорд засмеялся.
— Какая дерзость. Ты почему шел через большие ворота? Разве тебе неизвестно, что вход на кухню с другой стороны?
— Я никогда не пойду к своей цели через черный ход, милорд. Я пойду прямо.
— И в самом деле, похоже, что так, — сказал Фалк. — Ладно, чего же ты хочешь от меня?
— Хочу быть вашим оруженосцем и сквайром.
Монтлис щелкнул пальцами, от души забавляясь настырностью мальчишки.
— Ты — и на коне! Это же блоха на верблюде!
Густые брови Саймона сошлись на переносице, и щеки мальчика залило румянцем.
— Я вырасту, милорд.
— Нет-нет. Очень уж ты мал. Сколько тебе лет?
— Четырнадцать, сэр.
— В самом деле, малыш! Ступай себе с Богом, я не нуждаюсь в оруженосцах.
Саймон не двигался с места.
— Тогда, сэр, сделайте меня своим пажем, пока я не вырасту как следует.
— Клянусь Богом, ты слишком многого хочешь. Я не делаю крестьян моими пажами.
— Я не крестьянин.
— Ха! А кто же ты?
— Такой же знатный человек, как вы, сэр!
— О Матерь Божья! И как тебя зовут?
— Саймон, милорд.
— Это имя. А дальше как?
Саймон — не без видимой досады — пожал плечами.
— Сам себя я называю Бьювэллет, сэр.
Полные губы милорда скривились.
