— На это я скажу тебе…
Фалк вдруг обрушил свой кулак на стол с такой силой, что доски чуть не проломились от удара.
— Придержи язык! Что я сказал, то сказал! И сядь на место.
Алан, нахмурясь, снова уселся в кресло и нахохлился. Удовлетворенный тем, что Алан подчинился и молчит, Фалк опять обратился к Саймону.
— Смотри, Саймон, я могу выставить шесть двадцаток пехоты и восемь двадцаток лучников под началом Фрэнсиса Дэллея. Есть еще люди Джона и Винсента, а это не так уж мало, мой дорогой! И ты пойдешь со мной и вкусишь радость войны. Что, ость шанс повеселиться?
— Еще бы! — сказал Саймон, светясь улыбкой. — Каким путем мы пойдем?
Больше часа они обсуждали разные маршруты, и Алан начал тем временем позевывать и беспокойно ерзать в кресле.
— Я намерен идти через Нортгемптон и Уорик! — настаивал Фалк.
— И таким образом вы впустую потратите время, — возражал Саймон. — Нам лучше идти через Луттерворт и Тамфорт или Лихфельд.
— А я говорю — нет! Кто может сказать, в каком состоянии дороги на этом пути, безмозглый мальчишка?
— Гонец от короля скакал через Лихфельд, сэр, — заметил Саймон как будто бы между прочим. — Он не жаловался на состояние дорог.
— Хорошо, я подумаю над этим, — ворчливо согласился Фалк. — Хотспур идет маршем в направлении на Честер, так что мы должны избрать самую быструю дорогу, — и Фалк встал со своего кресла. — А теперь сообщим обо всем миледи, — сказал он и как-то неуверенно и досадливо подергал себя за бороду.
Единственным живым существом в замке, перед которым Фалк при всем его упрямстве и гордости преклонялся и готов был стоять на коленях, была миледи, женщина вовсе не властная, а добрая и кроткая. И вот теперь Фалк медленно и чуть ли не робко взошел по лестнице в ее покои, оставив Алана и Саймона одних.
Алан наклонился вниз, чтобы приласкать гончую, улегшуюся у его ног.
— Везет тебе, Саймон, — сказал он.
— Тебе не надо идти с нами, — ответил Саймон. — К чему тебе эти войны?
— Как я скажу потом, если спросят, что не участвовал ни в одной битве?
— Не притворяйся, — с грубой прямотой возразил Саймон. — Здесь ты будешь куда счастливей со своими дамами сердца.
Алан сначала молча поглаживал собаку, потом оставил ее и откинулся на спинку кресла.
— Надо же мне когда-то заслужить свои шпоры, — сказал он. — Так почему бы не сейчас?
— Будет еще время, — ответил Саймон. — А сейчас нам предстоят скучные форсированные марши по непролазной грязи. Ты слишком утомишься, пока дойдешь до Шрюсбери.
