С особым неудовольствием он обнаружил, что одежда на нем старая, уже грязная, вся в потертостях. Старательно отбрасывая мысли о жалости в сторону вновь и вновь идущих на него носителей тени, Руми оглянулся и зашел в ещё один оставшийся более менее целым дом.
Все предметы в нем оказались разбросаны в абсолютно хаотическом порядке, тут и там валялись тряпки и битая посуда, разбросанная пища. Некоторые из овощей оказались сгнившими целиком или ровно наполовину. Странно было бы подумать, что в городе, где любая крупица зерна на счету, кто-то мог бы позволить сгнить продуктам. Значит, это сделала тень или негатив. Руми честно признавался себе, что совершенно не разбирался в этих двух типах энергии. Постепенно просыпающаяся в нем память пока что не давала ему каких-либо четких определений, только лишь путала его.
Походив по единственной в доме комнате, он наконец нашел искомое. Это был небольшой, почти треугольный осколок заляпанного синими пятнами зеркала, и он заглянул в него.
Всего три метки. На левом глазу в левой верхней части радужки осталось всего три тонкие полоски, направленные к зрачку. Всего три, вместо семи.
Руми положил руки на предплечья и провел пальцами по тонким выступам на коже. Линии, соответствующие меткам на глазах, полосами, похожими на шрамы, тянулись изогнутой линией вниз до локтя, и так на обеих руках. Ещё одна пара отраженных меток расположилась на нижних ребрах, но и там линий было всего три.
Три, вместо семи.
Руми сжал в руке осколок найденного зеркала, и тот наверное порезало бы его руку, но мягкая упругая кожа на внутренней стороне ладони уплотнялась и игнорировала режущий предмет.
Его нос учуял что-то, но не было понятно, что именно. Сквозь тень Руми так и не удалось выйти на след монахов, спасших его из плена совета древних, и он решил ждать их здесь. Но только сейчас ему в голову пришла мысль о том, что город, в котором он сейчас, может находиться на Южной Грани, а это значило бы, что монахи отправились к лесу.
Как поздно приходят полезные мысли!
Он выскочил из дома и бросился к холму, за которым виднелся просвет, однако усомнился в правильности выбора пути, да и перед ним вновь возникли разносчики тени, возрожденные паразитирующей в них энергией.
Немного обескураженный, опираясь на одни только вложенные в него рефлексы, Руми отбивался от напирающих покойников, старательно соображая, куда же ему идти.
Ответ пришел сам, причем не в форме божественной благодати, просветления или ещё чего. Волна, которую почувствовал даже способный игнорировать их Руми, молнией мчалась над городом, рассеивая вездесущую тьму, и голубоватой волной укрыла Таэтэл.
