— Это было раньше. А теперь она жена большого человека, — заметила София.
— Подумаешь, — фыркнул Андреади. — Всем известно, что Дугаров держит ее в черном теле. Он ей даже наличных не дает, все счета проверяет. Удивляюсь, как при таком раскладе она умудрилась стать кокаинисткой.
— Дугарова принимает кокаин?
— А что ей еще делать? Говорят, Ирине недолго осталось изображать из себя светскую львицу. Дугаров нашел себе молоденькую цыпочку, тоже модельку. Опасно выходить замуж за любителя моделей — все время как на пороховой бочке, — злорадно расхохотался Андреади. — Впрочем, пока она Дугарова. И ее платье должно быть готово в срок. Начинай немедленно, София.
— Я не могу, — запинаясь, пробормотала София, и сама испугалась своей дерзости. За семь лет работы у Андреади эту фразу она произнесла впервые. — Я начну завтра. Но вы не волнуйтесь, платье будет готово через два дня, как вы и обещали.
— Что случилось, София? — приподнял бровь Андреади. — Не ты ли каждый день засиживаешься в мастерской далеко за полночь, а иногда и вовсе тут ночуешь? У тебя что, роман?
— Нет, нет! — испуганно воскликнула София, заливаясь краской.
— Тогда что? Отвечай! — приказал Андреади.
София дрожащими руками открыла ящик стола, достала лист глянцевой бумаги с отпечатанным текстом и покорно подала хозяину.
— Что это? — близоруко сощурился Андреади. — Приглашение поучаствовать в конкурсе «Первое платье»? Ты что, все еще не оставила попыток стать модельером? Кажется, я уже миллион раз говорил тебе, что каждый должен заниматься своим делом. Ты аккуратна и прилежна, но в тебе нет ни страсти, ни огня. Оставайся лучше идеальной портнихой. Зачем тебе лезть в моделирование одежды?
София молчала. И только подергивающиеся губы красноречиво свидетельствовали о том, что слезы не за горами.
— Я не собиралась участвовать в этом конкурсе, — пролепетала она. — Но кто-то прислал мне этот пригласительный. Сегодня в семь прием работ и предварительное собеседование. Но вы правы, мне незачем туда идти, — добавила она и разрыдалась.
Андреади терпеливо ждал окончания истерики. Он даже превозмог себя и погладил Софию по голове, надеясь, что дружеская ласка поможет Девушке поскорее прийти в себя.
— Ах, София, София, бедная моя Марья-искусница, — почти с нежностью сказал Андреади. — Ты думаешь, мне жалко отпускать тебя на этот конкурс? Или я переживаю за дугаровское платье? Да ничего подобного. Я только о тебе беспокоюсь. Ты снова пойдешь на чертов конкурс, снова провалишь собеседование, снова будешь страдать и плакать в мастерской. А мне не нужна портниха, у которой дрожат руки, — добавил он с улыбкой.
