Холод Еревану не идет, и когда мы только прилетели в Армению в самом конце апреля, город показался помпезно-угрюмым. Но, проездив неделю вокруг озера Севан и по русским молоканским деревням за Дилижаном, вернулись и ахнули. За это время стало тепло, вышло солнце — и сделался юг.
На холме в районе Айгестан — замечательно сохраняющий многовековые традиции церковной архитектуры новый собор Святого Григора Просветителя. Ниже — памятник европейцу в сюртуке с отставленной ножкой. Спросили у мороженщицы, кто это. Окружающий покупательский народ грохнул: своего не признали. Грибоедов! Ну, заключенный им Туркманчайский мир, по которому Москва получила Эриванское и Нахичеванское ханства, для России точно был хорош, а вот для армян — стоит подумать. Впрочем, погиб Грибоедов в Тегеране, защищая жизнь двух армянок: уже достойно памятника.
У подножия холма — парк с прудом и кофейнями. Молодые люди в черных рубахах расселись за отличным пивом «Киликия» или «Котайк» с рассольным сыром чанах в ворохе зелени. Отовсюду заиграла музыка. По паркам и улицам понесся кофейный запах. Толпами двинулись иконописные красавицы. Все в порядке: юг, столица.
С улицы Туманяна («Ту» не путать с «Та», писателя — с архитектором) мы свернули под арку, чтобы увидеть среди унылых стандартных десятиэтажек стройный храм Зоравор. За углом — Музей Мартироса Сарьяна. Испытав и плодотворно пережив соблазны импрессионизма и пост-, он создал безошибочное свое. Да, угадываешь за Сарьяном — Сезанна, Павла Кузнецова, больше всего Гогена. Но он такой один — он Сарьян. И он из окна своей мастерской, куда можно сейчас войти, видел Зоравор и писал его. Теперь ничего бы не вышло: Зоравор есть, вида нет. Но у стен храма сидят ребята с этюдниками и преподавательница-армянка дает объяснения по-русски студентам-армянам. Внутри церкви, в правом приделе, копия «Сикстинской Мадонны», только улучшенная по сравнению с Рафаэлем: добавлены корона, позументы на плечах — видимо, приодели для армянской свадьбы.
Рядом с сарьяновским музеем, на улице его имени, над ядовито-синими железными воротами — масштабная вывеска «Стоматологический центр «Пируэт». Ну-ну, зря, что ли, так много армянских имен вроде Гамлета и Жизели.
Вот Эчмиадзин — простота и лаконизм. И кафедральный собор, и очаровательная церковь Гаянэ VII века в цветущих фруктовых деревьях, на фоне которых так выделяется «апельсинный» цвет храма. Это термин Мандельштама: «Дома из апельсинного камня».
