Записки парашютистки | страница 7

— Пошел!

Прыжок Любы Берлин с самолета «Правда» на празднике авиации в Тушине 18 августа 1935 г.

Я отпустила левую руку, повернулась от кабины и прыгнула. Первое ощущение было таким, будто меня подхватил и понес ветер. Воздух казался страшно упругим. Скорость падения не чувствовалась.

Кольцо немного потянула, потом дернула. Моментально меня встряхнуло. Посмотрела вверх. Надо мной — пестрый, яркий купол. Меня охватило изумительное спокойствие. Рев мотора сменила тишина, спокойно покачиваюсь, приближаясь к земле.

Первая мысль: почему я не снижаюсь? Кажется, что я застыла на одном месте. Смотрю на землю — земля далеко. Оглядываюсь по сторонам, вижу, как идет самолет. Как хорошо, что я прыгнула, как хорошо, что не отказалась! И тут же другая мысль — «совсем не страшно». Наоборот, удивительно приятно. Самое ценное в прыжке — это огромное моральное удовлетворение — ты пересилила страх, пересилила волнение. Земля уже близко — нужно разворачиваться. Развернулась по ветру. Сначала в одном направлении перехватила руки, потом в другом. Наконец приземлилась.

Ко мне бежали люди. Они схватили парашют. Но я никому не дала его нести, а сама взвалила себе на плечи. По дороге у меня конечно все рассыпалось. Подбежал инструктор, поздравил меня с «первым крещением» и взял парашют.

Потом подошел Мошковский. Он ничего не сказал, но по лицу его я угадала, что все в порядке.

— Ну как, понравилось? — спросил он.

— Конечно!

Захотелось тут же прыгнуть еще раз, но мне конечно не разрешили. Вообще в этот день я прыгала чуть ли не последняя.

Затем я получила парашютный значок.

Приехала домой в этот день поздно. Своим ничего не сказала, — кстати все уже спали. Утром я все же поделилась с ними своей радостью. В доме поднялся форменный переполох.

Я обещала больше не прыгать, но сама только об этом и мечтала, не зная еще, как к моему желанию отнесется Мошковский.

Я ездила на аэродром каждый день, если только позволяла погода.

Мошковский так мне ничего и не сказал, но другие передавали, что он был мной доволен. Тогда еще редко случалось, чтобы сразу, по команде отрывались от самолета. Некоторые хватались за пилота, у других дрожали коленки. В последующие пятнадцать дней я совершила пять прыжков.

Пятый прыжок был с «АНТ-14» в 1933 году, в день авиации.

Как-то случилось, что мне пришлось прыгать первой. Все смеялись, говоря, что Мошковский пускает меня «на затравку». Помню, как мы готовились к прыжку. Выстроились. Мошковский проверил парашюты. Стояли курсанты. Они тоже прыгали по 5–6 раз, но никак не могли отвыкнуть от «соски» (резинка, прикрепленная к кольцу, которую новичок надевает на руку, чтобы не выпустить кольцо в воздухе).