— Во-во, — подключился и Дмитрий Всеволодович, — что это за «богохранимое» государство, откуда всё население хочет свалить? Храним для кого? Для китайцев?
— Боюсь, — не отступал Федя, — у ваших выводов ненадёжная база: представьте, что к вам с опросным листком подходят на улице, — разве станете вы исповедовать глубину? Совершенно напротив: эту внутреннюю глубину каждый истинный русский ревностно бережёт! чтобы не загрязнить тот источник живой воды, который в этой глубине испокон веков бьёт и никогда не иссякнет!..
Дмитрий Всеволодович закряхтел.
Анна, до сих пор довольно сочувственно слушавшая Фёдора, тоже как-то пригорюнилась.
Лёля неподвижно созерцала огни, загоревшиеся на горах.
— Нелегко дискутировать, — развёл руками Белявский, — получая в ответ на статистику проповедь за жи-воносный источник... Ну ладно. В конце концов, тоже позиция — она понятна.
Теперь — Энигма! Скажи нам, Энигма: в чём тайна русской души?
— Понятия не имею, — фыркнула Лёля.
— Не спеши... — улыбнулся Белявский. — Нет,
ты погоди, не спеши, ты погоди, не спеши, ты погоди, не спеши дать от-вет! Жаль что на свете всего только два слова, всего только два слова, всего „Да" и „Н-нет"!»
Помните такую песню? Миронов пел... Ответь, Энигма!
— Мне сказать нечего, — повторила Лёля.
Федю вдруг взяло зло — и на глупую песню, и на «Энигму» — причём разозлился он почему-то на Лёлю, а не на Белявского.
— Про венское кафе ты умела сказать? — он подался вперёд. — Так скажи и сейчас! Ты согласна со мной? Или с Дмитрием? Или с Анной? Что главное? Что важнее? Вопросы пола? Поверхность? Или глубина? С кем ты согласна?
— Да не знаю я, — изумилась Лёля, — чего?.. Я ни с кем не согласна. Вообще непонятно, как вы разделяете, что «важнее», что «главное», что не «главное»... Вытащили на вокзале деньги. Потом предложили стать проституткой. Потом накормили, пригрели, отправили домой: классно... Что главное? Вроде всё целиком... Или в первой истории — как привезли яблоки на телеге...
— Картошку, — поправил Федя. Он слушал Лёлю, но, как и прежде бывало, не понимал.
— Не суть, картошку. Привезли на телеге картошку — и в этот же день её забирают в детдом. Что тут главное? Какая-то твоя религия? Тут — про осень, что было тепло... Или шоу в травмпункте: «Сейчас перевяжут, пойдём разберёмся» — про что тут? Про какое-то ваше «насилие»? Нет, по-моему, нет. Тут — смешно...
— Обхохочешься... — вздохнул Белявский.
— А по-моему, очень смешно! — упрямо повторила Лёля. — Сперва мочили друг друга, а потом ещё вместе бухать пойдут. Здоровые мужики, подрались — помирились, как дети малые... По-моему, здорово...
