Проходит время, бабка пошла корову доить — а бородавок нет!
Пришла опять, говорит: «Бородавки пропали! Гляди: отвалились все бородавки! Чёрт, колдун!» — на него... Ну как это?..
Озорной тоже был... Частушки всегда сочинял на ходу. Сидит-сидит — и что-нибудь такое отмочит... Говорил: «Как помру — на моих похоронах чтоб не плакали, а песню мне исполнили!»
И на тракторе перевернулся, погиб. Гидравлика отказала. Может быть, он и жив был, а когда стали краном поднимать, уронили ещё раз на крышу... Его кислотой обожгло всего, вылилось там это на него, кислота, сожгло всё... Вот на похоронах и пришлось ему песню петь.
...Какую-то русскую песню, не помню, даже не буду врать...
А вот сейчас у мамы спрошу! Спрошу даже, ага, как раз мне надо...
(набирает номер, ждёт)
Она на даче сейчас: погода хорошая... она у меня цветочница, цветы любит...
Ну вот, телефон, наверное, не взяла...
Щас сестре позвоню...
(набирает номер)
Светлан! слышь, лапуль, а какую наш отчим на... помнишь, когда дядь Стёп... Свет, ты меня слышишь, нет?! Ты выйди... Алло?!..
Ну, щас недоступная будет, в душкомбинате этом... Ну, я ж говорю: «недоступен», ага.
Я говорю, он на ходу, дядя Стёпа: поют там чегой-то, а он молчит-молчит — хлоп! опять чего-то придумает, запоёт... «Я купил себе часы, а они не тикают... Интересно посмотреть, куда девки сикают!» (смеётся) Настолько был юморной...
(звонит телефон)
Ну чего ты там недоступная? Это не у меня, это ты: (
передразнивает) «извините, связь прервала-ась». Ну слышно терь или нет? А ты где была?!, ну ладно. Слушай, ты помнишь, когда дядю Стёпу-то хоронили? Ну, дядю Стёпу, отчима-то, Первухина! Не помнишь? Ой, а чего ты не помнишь-то? А-а. Я хотела вспомнить, какую песню-то пели. Он всё говорил-то: «песню мне спеть». То ли «По Дону гуляет», нет, не «По Дону гуля...» Какую-то песню пели... Да на даче где-то копает... Ну, ладно, давай, ага.
У мамки, говорит, спроси. Ага, вон спроси поди... А когда хоронили, спрашивали даже: «Кого хоронят?» Было, наверное, человек сто: столовую сняли в Алексине, в самом городе: «Кого хоронят?» «Тракториста».
Удивлялись даже, что столько народу — простого тракториста.
Вот так... Интересно было, конечно...
VI.
Заточка и кувыркучесть
— А теперь обратите внимание, господа, — поднял ложку Белявский, — как чётко у них развивается тема. Сначала она боится ездить на тракюре... «Беларусь»? «Беларусь», да: «они падучие»...
— «Кувыркучие».
— Кувыркучие. Затем наступает следующий момент: грузовик. Мать боится выехать на бугор. Сразу представьте эту дорогу. И третье предупреждение — безупречно! по всем голливудским канонам: чинит трактор — уродует себе руку, делается «неправильная рука». «Человек с чёрной рукой», мементо мори.
