На следующее утро служители нашли полузамерзшего Андре и отправили его в Сальпетриер. Он очнулся, но ясность мысли к нему не вернулась, и врачи довольно долго продержали несчастного в больнице. Это было первое заключение Андре в психиатрическую лечебницу, ваша честь… и, увы, не последнее.
Двадцать лет спустя природа снова выкинула, играя в кости, необычный набор генов, и Шарль Филипп, больше известный под псевдонимом Космо, унаследовал не только физический облик своего отца, но и его страстное, неутолимое преклонение перед чудом жизни.
ЭЛЬКЕ
Я не знаю, каким был Андре в молодости, ваша честь. Некоторых людей очень трудно представить себе молодыми. Встретив на улице этого сморщенного старичка с безумным взглядом, бормочущего себе под нос нечто невнятное, вы вряд ли заподозрили бы в нем человека, считавшего себя в молодые годы духовным вождем…
Но вернемся к нашему повествованию. Расставшись с Космо в половине шестого утра на овеянном свежестью дворе, я медленно поехала по дороге, глядя на его отражение в зеркале заднего вида. Он стоял неподвижно, даже рукой не махнул на прощанье, и в моей памяти остался его образ на фоне освещенной солнцем стены амбара; долго, очень долго хранила я его, как бесценную старую фотографию, — я и сегодня помню его в мельчайших деталях.
Потом грунтовая дорога сделала вираж, и Космо вышел из кадра; зеркало потухло, как экран телевизора в конце фильма; эпизод закончился. Я добралась до деревни по узкой полосе дороги, тонкая лента времени перенесла меня в другой эпизод: я приехала домой, и Космо, как и обещал, сопровождал меня. Я сделала все, как он говорил, его слова предвосхитили мои жесты: повернула ключ в двери, нащупала выключатель, проверила спящих детей, выключила будильник… Потом разделась и, верите ли, ваша честь, ощущая рассеянный взгляд Космо на своем обнаженном теле, испытала первый за три года оргазм.
ФРАНК И ФИОНА
Мама!!!
ЭЛЬКЕ
Я поклялась говорить правду и так и поступлю, потому что правда Космо — это мое солнце; день за днем она согревает и освещает меня…
ЖОЗЕТТА
Мне невыносимо слушать эту женщину — она говорит так, как будто Космо не умер, так, словно его смерть не имеет никакого значения, так, будто это всего лишь мелкая деталь!
Он умер, мой Филипп! Мой единственный сын мертв, слышите, вы? Его убили, его больше нет!
ФИОНА
Вы, наверное, не понимаете, ваша честь, почему Жозетта так настойчиво называет своего сына Филиппом.
