Держа ее за руку, пока мы шли домой, я чувствовала себя прекрасно. К несчастью, вскоре я вернулась в свое тело, и женщина моментально поняла свою ошибку. Скорее всего, она подумала, что сошла с ума. Наверное, это и удержало женщину от задавания вопросов. После того, как она вернулась за своей настоящей дочерью, мы столкнулись с моей мамой, которая вышла искать меня и была свидетелем происшедшего. Помню мамину злость и панику, она кричала на меня за то, что я ушла из дома и требовала объяснений того, что я сделала. Мама спешно упаковала чемоданы, и мы покинули апартаменты через два часа, ничего не сказав ее бойфренду. Мы никогда не возвращались. Это не был наш последний переезд. Каждый раз, когда я изменялась, мама боялась, что кто-то мог увидеть, и мы сбегали из нашего дома снова. Я сбилась со счета, сколько раз это случалось.
— Она, наверное, сбежала с новым парнем, — я смяла письмо, прежде чем швырнуть его в мусорную корзину. — Все равно. Это не имеет значения.
Я отвернулась от сочувствующего лица Холли и сосредоточилась на изменении. Зудящее ощущение захлестнуло меня, заставив содрогнуться. Холли смотрела на меня во время превращения, ее лицо светилось восхищением. Она видела мое изменение так часто, но я была поражена, что она не привыкла к этому до сих пор.
— Я хотела бы иметь твой талант. Это так круто.
— Сказала девушка-невидимка.
Это вызвало улыбку, но потом она покачала головой:
— Сложно быть с тобой милой, когда ты так выглядишь.
Лицо Кейт смотрело на меня из зеркала. Мои собственные бирюзовые глаза, золотисто-каштановые волосы и раздражающий нос в веснушках исчезли. Вместо этого у меня были прямые светлые волосы, странные янтарные глаза и длинные ноги. Моя майка натянулась на ее большей груди, а мои джинсы были коротки для ее тела. Это напомнило об ее шикарной внешности, в чем я не нуждалась. Она впечатляла своей грудью. И она, как и Холли, имела семью, которая ее любила — Иных, которые были по всему миру, работая на ОЭС. Это разочаровывало, какой удачливой она была — имея родителей, которые были похожи на нее, которые понимали, что значит быть другими. Изменение обычно пропускало поколение, но, конечно, даже это правило было не для Кейт.
— Эй, убери это грустное лицо. Кейт никогда так не выглядит.
Я попыталась имитировать слегка скучающее выражение, которое всегда было у Кейт.
— Лучше? — спросила я, идеально имитируя усмешку Кейт, которая являлась ее товарным знаком.
