— Мали ли что я не люблю. Бог с ним.
— Напрасно. — Парень задумчиво посмотрел на нее. Суэль, вернее Сухейль. Так на Востоке называли Канопус. Вторую по яркости небесную звезду.
Суэль изумленно подняла глаза. Альба приняла победоносный вид: «Знай, мол, наших!»
— А первая? — спросила женщина.
— Сириус.
— А этот Канопус можно увидеть?
— Сириус можно, а вот, чтобы увидеть Канопус придется поехать в Южное полушарие. Здесь ее не увидишь.
— Как вы интересно рассказываете.
Суэль вдруг вспомнила своего 17-летнего сына, почти ровесника этого парня. Сын не любил читать. Он мог часами собирать, чинить, разбирать какие-то транзисторы, приемники, магнитофоны. В комнате всегда стоял запах паяльного олова, валялись отвертки, и винтики. В конце концов, Суэль отвела ему под инструменты целый секретер.
— Вы где-нибудь учитесь? — спросила женщина парня.
— Закончил физмат, — ответил тот.
Собаке, видно, надоело стоять на одном месте, и она вопросительно посмотрела на парня.
— Ну, всего вам доброго, — улыбнулась Суэль. — И удачи побольше.
— Вам того же. Ну, пошли, Альба.
Альба будто ждала этих слов. Она широко зевнула, показав розовый лоскуток языка, и радостно сорвалась с места.
Суэль посмотрела им вслед. Куда-то делась досада на побежавшую колготку, тетку с банками из автобуса, душную погоду и однообразную жизнь. Все это будет завтра. О, оно, конечно, настанет, это завтра: с ироничными детьми, угрюмым мужем и ворчащей свекровью. Оно ворвется в следующий день переполненным автобусом, нудной работой, продуктовыми магазинами после работы, мыслями об обеде, уборке, глажке, долгах, которые надо отдавать, и зарплате, которой едва хватает. Но это будет завтра. Сегодняшнее утро подарило ей встречу с веселой зеленохвостой собакой Альбой и загадочной звездой Канопус, которую когда-то на Востоке называли Сухейль. Не так уж и мало, если вдуматься, для затасканного слова «счастье».
Любимым писателям с любовью
Ранним утром душа Адели улетела. Вначале ее несильно торкнуло в грудь и что-то бешено забилось в горле. Затем это что-то булькнуло, ойкнуло и вдруг стало необычайно легко и хорошо. Душа Адели весело подскакивая, понеслась куда-то. Подниматься по голубому воздуху было легко, будто внутри лопались пузырьки шампанского. Вскоре голубой свет сменился серым. Адель два раза напоролась на какие-то выступы, но это было не больно. Лететь по серому и пустому коридору было не так приятно, как по голубому, но все же интересно. Коридор закончился ступенькой, которая вдруг просела как ватная, и Адель свалилась на траву.
