— Где? — одновременно воскликнули мы с шефом.
Друг детства подозрительно посмотрел на меня, словно впервые заметив, а потом ответил, — конечно, шефу.
— Где ж художника увидеть, как не в картинной галерее, или хоть по пути в нее? Он туда в воскресенье днем шел, поговорили с ним, ну, я торопился, он торопился. Сказал, что у него в галерее дела.
— В нашей галерее? — Василий Васильевич был очень удивлен. — Или туда за последнее время поступило что-то ценное?
— Да нет, Васенька, — друг детства мягко улыбнулся. — Художников из Баташова вышло немало, да все, понимаешь, живы. Вот в завещании-то наверняка родину вспомнят, тогда и обновимся. И выставок к нам давно не привозили.
— Ну, если Филипп был в галерее, там его запомнили. Даже если он не представлялся. Там каждый посетитель на счету. Кстати ж, она рядом.
С этой фразой Василий Васильевич повернул на перпендикулярную улицу, мы с “другом детства” — за ним. И сразу оказались почти под вывеской, гласившей “Баташовская картинная галерея”.
Подойти к вывеске поближе в данный момент было невозможно, поскольку перед входной дверью галереи стояла вдоль тротуара довольно основательная очередь.
— А ты говоришь — поступлений не было и выставок хороших нет, — нравоучительно сказал шеф другу детства. — С чего ж бы очередь тогда? Или у вас началось движение “Понимайте живопись”?
На друге детства лица не было. Похоже, зрелище очереди в галерею повергло его в шоковое состояние. Поэтому за него ответил ближайший к нам в очереди человек — наделенный мощными бицепсами парень лет двадцати пяти:
— У меня сеструха здесь вчера была, с экскурсией, конечно, в порядке комсомольского мероприятия. Прибежала домой сама не своя, заставила меня сегодня пойти к открытию — нам еще ждать минуты две, — а сама после занятий опять прийти хотела. Со всем своим классом.
— Да-да, — поддержала парня молодящаяся дама лет пятидесяти пяти, — я тоже здесь была вчера. Это та-ак прекрасно.
— Хотел бы я знать, имеет ли к этому чуду отношение наш общий друг — шепотом сказал шеф.
Я оглянулся. Видимо, служба информации в городе была налажена хорошо. Позади нас успело пристроиться еще около десятка людей. А ведь был рабочий день…
Что же нас ждет внутри?
— А почему ваш знакомый зовет Прокофьева художником? — спросил я шепотом у шефа.
— Здесь его знали молодым, — коротко ответил тот.
Галерея была куценькая, десятка два картин местных художников, и то половина — портреты, а другая половина — пейзажи, поровну сельскохозяйственные и индустриальные. Впрочем, все это висело в одном из двух залов. На дверях другого вывеска оповещала посетителей, что именно данные двери ведут на выставку самодеятельных художников Баташова.
