Рассказы о пластунах | страница 31

Открыв глаза, Кунин долго соображал — где же это он. Над ним висели закопченные толстые бревна, под рукой он нащупал шершавую холодную плащ-палатку. «Блиндаж», — сообразил Кунин. Он повернул голову и посмотрел направо. К обшитой фанерой стене блиндажа был притиснут узкий дощатый стол, за которым сидел капитан Дорохов. Раненая нога его лежала на ящике из-под мин, кисть руки тяжело свешивалась со стола. Он привалился спиной к стене и, видимо, дремал: неплотно закрытые веки вздрагивали.

Против капитана, через стол, сидел усатый, большеносый человек с майорскими погонами. Куском проволоки он исправлял фитиль в латунной гильзе. Когда лампа стала светить ярче и ровнее, он бросил проволоку на стол и сказал:

— Значит, в деревне никого нет?

— Никого, — не открывая глаз, ответил капитан. — Только дети. Я уже полковнику говорил и тебе, Степан Ильич, напоминаю — подберите их, ведь вам через эту деревню идти…

— Я же тебе сказал — разыщем, устроим тех ребят.

— Хорошие дети, — словно извиняясь за свою навязчивость, сказал капитан.

«Это точно, хорошие», — хотел подтвердить Кунин, но у него вырвалось из горла только невнятное шипение.

— Очнулся? — поднялся майор. — Ну и хорошо. Будешь жить, парень. Починят тебя в медсанбате, за мое поживешь.

В это время дверь в блиндаж отворилась и внутрь втиснулись двое громоздких солдат с носилками.

— Кого первого? — спросил один из них.

— Как это «первого»? — спросил капитан, открывая глаза и отрываясь от стенки. — Я в санбат не собираюсь, мне в свое подразделение надо.

Он снял ногу с ящика, оперся о стол и поднялся, но рука подломилась, ноги не удержали, и он завалился на майора, который подхватил его и бережно посадил на место.

— Ладно уж, — тихо сказал Дорохов, — делайте, как знаете. А первого несите его, — кивнул он на Кунина.

Санитары положили Кунина на носилки и, с трудом пройдя через дверь, вынесли наверх. В глаза ему ударил дневной свет, и он зажмурился. Носилки мягко покачивались, и в такт мерным движениям Кунин с удовольствием повторял про себя: «До-шли к сво-им, до-шли к сво-им».

Дорога причудливо петляла в горах: то зигзагами поднималась вверх в темно-зеленых густых лесных массивах, то сбегала в долины, покрытые узорчатым светло-зеленым ковром с красными пятнами черепичных крыш.

По дороге непрерывно струился поток людей, машин, повозок: части 4-го Украинского фронта завершали свой поход, переваливая через Судетские хребты. И чем дальше шли вперед бойцы, тем светлее, мягче и ласковее становился пейзаж.