— У кого?
— У нашего левого соседа.
— Был. Там товарищ мой саперным подразделением командует. Мы с ним минные поля уточняли. Этот овраг я запомнил. А левей должно быть небольшое болотце, мы через него и пойдем.
Они стали спускаться по склону. Капитан шел впереди, за ним следом Кунин. До леска у подножия холма оставалось не больше пятидесяти шагов, когда перед капитаном неожиданно, как из-под земли, выросла фигура.
— Вер ист дас? — опросил гитлеровец.
Дорохов, не отвечая, коротко взмахнул палкой и ударил его по голове. Гитлеровец упал со стоном. И тотчас в узкой траншее, которая вела к замаскированному блиндажу (все это только сейчас разглядел Кунин), появилась еще одна фигура. Кунин увидел вскинутый автомат и, прежде чем прозвучала очередь, широко шагнул вперед, заслонив собой капитана. Он почувствовал тяжелый удар в грудь, услышал гулкий выстрел над ухом (успел подумать: «Это капитан выстрелил из пистолета») и потерял сознание.
Очнулся Кунин от ощущения чего-то холодного и мокрого на спине. Хотел поежиться и застонал — боль резанула грудь и левое плечо, стянутое тугой повязкой. Он открыл глаза и увидел над собой лицо капитана.
— Живой, — с облегчением сказал тот шепотом.
— Где мы? — спросил Кунин, с трудом разжимая запекшиеся губы.
— Уже до болота добрались.
Кунин хотел попросить воды, но капитан предупредил эту просьбу — поднес к его губам флягу. Кунин сделал несколько глотков и почувствовал себя крепче.
— А ну, попробуй покашлять, — сказал капитан.
Кунин, превозмогая боль, кашлянул два раза, а Дорохов, склонясь к его груди, слушал.
— Легкое, кажется, не задело, — выпрямившись, не то задал вопрос, не то подтвердил он.
— А вы меня как же сюда дотащили? — спросил Кунин.
— Вот так и дотащил, — неопределенно ответил Дорохов. — Пора нам трогаться. Пока темно, надо идти.
Он помог Кунину подняться и, держа его за правое плечо, спросил:
— Сам идти не сможешь?
Кунин сказал «могу», но тут же ему показалось, что земля под ним кружится и он куда-то проваливается. Снова очнулся Кунин уже на плече капитана: тот нес его, тяжело припадая на раненую ногу. Под сапогами у Дорохова громко чавкала жидкая грязь. Иногда он выбирался на твердое, и тогда мокрая трава под его ногами тонко, с присвистом всхлипывала. Потом Кунин услышал шуршание мелких камешков и скрип песка: болото осталось позади. Кунин хотел приподнять ставшую необычно тяжелой голову. Это усилие снова вызвало сильную боль, которая затуманила сознание…
