Дивясь собственной выдержке, Павел нашёл в себе силы удивиться последнему обстоятельству: даже в порченом мясе черви не завелись бы через несколько минут или, даже, часов после появления «запашка». Следовательно — стейки гнили на столешнице, как минимум, несколько дней.
Управдом похолодел: он отчётливо уяснил для себя, что ничего хорошего в этом богатом доме его не ждёт. И всё-таки он повернул ручку кухонной двери и ступил в тёмный коридор. Что гнало его вперёд — он бы и сам себе не сумел ответить. В одно ухо словно бы нашёптывало трусливое Павлово «я»: «Беги, оставь это место! Отправляйся в гараж, в конюшню, в сад — куда хочешь, только выберись из этих стен!» А голос, шептавший в другое ухо, принадлежал дерзости, — и её, как оказалось, у Павла ещё хватало: «Ты уже здесь! Ты уже взломщик! Так неужели ты уйдёшь, ничего толком не разузнав?»
Коридор тянулся и тянулся. Практически он был чем-то вроде тёмного тоннеля между двумя освещёнными полюсами — кухней и комнатами фасада. Во всяком случае, впереди маячило пятно света, и, по мнению управдома, оно создавалось лампами одной из этих комнат.
Павел распахнул кухонную дверь, подпёр её табуретом, чтобы не захлопнулась, и поток света из дверного проёма не иссяк бы. Потом сделал шаг, второй — с оглядкой начал приближаться к цели. Дважды на пути встретились двери: первая была заперта, и Павел спокойно прошёл мимо; вторая, наоборот, оказалась открыта: управдом бросил взгляд в чёрный дверной проём. Ему послышалось, что в глубине комнаты тикали часы; ещё там что-то поблёскивало — возможно, маятник. Павел решительно шагнул прочь от тёмной комнаты.
Пятно света приближалось. Ещё несколько жалобных скрипов половиц — и он выбрался в широкий коридор, шедший перпендикулярно тому, узкому и длинному, по которому он только что прошагал. Уже по одному только оформлению было заметно, что по этому коридору время от времени прохаживаются весьма дорогие гости. На его стенах висели картины — судя по всему, творения каких-то современных мазил, поскольку, для репродукций, их сюжеты были слишком неузнаваемы. Освещался коридор несколькими бра, с хрустальными вычурными абажурами.
Из коридора вели несколько дверей. Управдом толкнулся в ближнюю. Она легко открылась. За ней обнаружилась столовая. Павел подошёл к окну, отдёрнул тяжёлую штору и с лёгким удовлетворением отметил, что его догадка подтвердилась: комната с широким круглым столом посередине выходила окнами на подъездную дорожку, а значит, была одной из ярко освещённых комнат фасада. Здесь тоже ощущался запашок гнили, наподобие кухонного, но совсем слабый. Вероятно, пахло из высокой расписной утятницы в центре стола. Стол был сервирован на одного человека, но тарелка и приборы казались чистыми, как будто ни один едок к ним не прикасался.
