— Но ты не полагала, что это может быть не просто скала, а душа человека? Мужчины, который сильно влюблен?
Она опустила глаза, уставившись на бутылку с вином.
— Никогда, — сказала она и отхлебнула еще вина, чтобы скрыть свое смущение. Напиток приятно согрел горло и желудок, заставив все ее тело расслабиться.
Арман уселся перед ней на покрывало, вытянув стройные длинные ноги. Между пальцами он все крутил сломанный прутик.
— Не позволяй истинным чувствам и серьезным переживаниям смутить себя, chérie. Они так же важны для души, как и настоящая любовь, — сказал голос, что грел ее, как подогретое виски.
Она улыбнулась.
— Будто сказано настоящим французом.
— А почему же нет? — возразил он. — Я ведь и есть настоящий француз.
Она быстро наклонила голову, пряча улыбку.
— Вы совершенно правы. — Все французы, с которыми ей доводилось встречаться, чем-то напоминали Армана.
— Почему ты улыбаешься? И почему пытаешься скрыть это?
Ее глаза невинно расширились.
— Кто, я?
Его черные брови сошлись на переносице.
— На острове есть еще кто-нибудь?
— Честно говоря, нет, — призналась она, затем подумала: возможно, пришло время просветить его немного, рассказав кое-что из текущих событий. — Видите ли, давно уже укоренилось мнение, что французы своенравны и влюблены в любовь. Они также известны своим шовинизмом.
— Что это такое — шовинизм?
— Это слово образовано от имени одного из ваших соотечественников, Шовена. Он был солдатом, безгранично преданным Наполеону и его делу. С тех пор слово стало обозначать преувеличенный патриотизм или, в сегодняшнем мире, любое преувеличенное чувство. Женщины часто употребляют это слово, говоря о мужчине, откровенно утверждающем свое превосходство.
Его нахмуренное лицо стало еще серьезнее.
— Я ничего об этом не знал, — жестко сказал он, — и никогда не слышал о Наполеоне.
— Охотно верю. — Она потянулась, чтобы дотронуться до его руки, и он сжал ее пальцы. — Извините, я забыла. Наполеон был бригадным генералом, затем стал императором Франции — все это произошло в самом начале девятнадцатого века. Но видите ли, мне немного трудно вспоминать историю: в университете у меня не было особого интереса к этому предмету. И то, что я могу вспомнить, гораздо меньше того, что я забыла.
— Ты училась в университете?
Она кивнула.
— Да. В университете штата Мэриленд.
— Что же, все женщины учатся в этом университете или только некоторые?
Она улыбнулась.
— Почти половина учащихся во всех учебных заведениях — женщины. Особенно на первых двух курсах.
