А теперь Кнут Ранульфсон, Кнут Длинный Меч, воин, которого больше всех боялись по всей Британии, забрал женщину этого врага.
— Он чего-то хочет, — повторил я.
— Тебя? — предположил Осферт.
— Мы это выясним, — сказал я. Так мы и сделали.
Мы узнали, что Кнут Ранульфсон захотел, чтобы в тот вечер отец Кутберт вернулся домой. Священника привел торговец шкурами, он привез отца Кутберта в своей повозке. Мехраса подняла нас своим криком.
Я находился в большом амбаре, который датчане не успели сжечь, где мы решили устроиться, пока не будет построен другой дом, и наблюдал, как сооружают очаг из камней, когда услышал крик, и я побежал, увидев накренившуюся на дороге повозку.
Мехраса тянула оттуда своего мужа, а Кутберт махал своими длинными тощими руками. Мехраса все еще кричала.
— Помолчи! — рявкнул я.
Мои люди последовали за мной. При моем приближении торговец шкурами остановил повозку и упал на колени. Он объяснил, что нашел отца Кутберта на севере.
— Он был в Беоргфорде, господин, — сказал он, — у реки. Они кидались в него камнями.
— Кто кидался камнями?
— Мальчишки, господин. Просто мальчишки развлекались.
Итак, Кнут поскакал к броду, где, по всей видимости, отпустил священника. Длинная ряса Кутберта была изорвана и заляпана грязью, а голова покрыта запекшейся кровью.
— Как ты поступил с мальчишками? — спросил я торговца.
— Просто прогнал их, господин.
— Где он был?
— В камышах, господин, у реки. Он плакал.
— Отец Кутберт, — произнес я, подходя к повозке.
— Господин! Господин! — он протянул ко мне руку.
— Он не мог плакать, — сказал я торговцу. — Осферт! заплати этому человеку, — я показал на спасителя священника. — Мы тебя накормим и дадим кров твоим лошадям на ночь.
— Господин! — причитал отец Кутберт.
Я подошел к повозке и поднял его. Он был высоким, но удивительно легким.
— Можешь стоять? — спросил я его.
— Да, господин.
Я поставил его на землю, проследил, чтобы он не упал, а потом сделал шаг назад, потому что его обняла Мехраса.
— Господин, — сообщил он через ее плечо, — у меня есть послание.
Он говорил, как будто всхлипывая, и возможно, он и правда плакал, хотя человек без глаз плакать не может. Человек с двумя кровоточащими глазницами не может плакать. Слепой должен плакать, но не может.
Кнут Ранульфсон ослепил его.
Тамворсиг. Там я должен встретиться с Кнутом Ранульфсоном.
— Он сказал, ты знаешь, почему, господин, — сказал мне отец Кутберт.
— Это всё, что он сказал?
— Ты знаешь, почему, — повторил он, — и ты сделаешь всё правильно, встретишься с ним до того, как луна пропадет с неба, или он убьет твою женщину. Медленно.
