— Родственникам подаришь, да и какая разница — тебя ж чуть не задушили, радуйся.
— Какая разница, какая разница! — продолжает он кипятиться, — 5 марок псу под хвост. Ты знаешь, сколько это на рубли будет?
— Во-первых, не псу под хвост, а жабам, во-вторых, вон видишь, две остановились, прислушиваются. И не просто остановились, а окаменели, потому что такого жлобства на своем веку еще не видали. А вот сейчас как опомнятся да позовут своих со всего города, тогда узнаешь, где зимуют раки, омары и другая членистоногая сволочь.
— А и правда, — он говорит, — очень даже неплохая игрушка. Пойдем, Максик, скоро вроде обед.
Мы все на будущее этот его опыт хорошо усвоили. Вслух уже ничего не говорим. Нужно, например, выяснить у товарища, сколько вещь стоит? Спрашиваешь. Тебе показывают один палец (но не средний), значит первый вариант: Отдохнут. Два пальца — второй вариант: Умоются и т. д. и т. п.
Сразу становится ясно и понятно, и все довольные расходятся по своим делам.
Вот, однажды, Подгородецкий принес на репетицию кроссовки — посоветоваться.
— Мне, — говорит, — купить предлагают за столько-то. Мы все дружно:
— Третий вариант!
— Вау! Дык, они же надувные, и шнурки у них натуральные. Мы посмотрели:
— Ну, это совсем другое дело. Тогда — первый. Такие-то вот дела. Только — ТССС! — жабы обо всем об этом никак узнать не должны.
…мне в четверг обещали
билеты в пятницу принести на
субботу на "Воскресенье"
(разговор двух фанов в метро)
Недавно я присутствовал на сольном концерте Андрея и
лишний раз поразился образности его стихов. Как он ухитряется укладывать объемную, насыщенную образами мысль в одно коротенькое четверостишие?!
Я много раз баловался стишками, посвященными дням рождения разных своих приятелей, и достиг в этом определенных успехов. Меня стали приглашать уже совсем малознакомые.
Правда, меня частенько заносит, и деньрожденцы после моих
поздравлений, бывает, не разговаривают со мной неделями, а
пару раз пытались бить.
Написал однажды одному лоботрясу добротное поздравление. Ну, как водится, приложил его фигурально раз восемнадцать, выявил некоторые его "достоинства". Очень стихи ему понравились, он их везде с собой носил и всем показывал. И вот пригласил один раз к себе девушку на предмет "поматросить и бросить". Она, дура, пошла. Он ей сначала все на словах вкручивал, какой он клевый да классный, а потом решил совсем добить — дал стихи те почитать, а сам пока в ванную пошел к своей кошачьей свадьбе готовиться. Она первые три куплета прочитала и — давай бог ноги. Ума хватило. Причем след ее при этом совершенно простыл.
