Выпили за майора, вкусили "с пайка". Командир спрашивает:
— Ну как вам наша жратва? У нас так каждый солдат питается.
Мы, конечно, одобрили Командир осмотрелся победоносно, но, видимо, в глазах Директора, вкушавшего в это время твердый немецкий сервелат, увидел легкое недоверие.
— Что, не верите?! Лень, — говорит майору, — приведи какого-нибудь.
Через пять минут майор привел низкорослого испуганного солдата. Командир уже успел поднять тосты за Джорджа Вашингтона, Джорджа Харрисона и Боя Джорджа и не совсем понял, зачем ему этот воин, но на всякий случай сказал:
— Что, попался?! Было очень жаль ни в чем не повинного рядового, и мы со всех сторон начали кричать, что очень верим в роскошное многообразие солдатского меню.
— А-а, точно вспомнил, — вскричал командир, — тут вот некоторые не верят, что ты каждый день все это ешь. Ведь ешь ведь? Ведь да?
Солдатик, пожиравший глазами жареную курицу, проглотил слюну и равнодушно ответил: — Так точно, товарищ полковник. Товарищ полковник торжествующе посмотрел почему-то на майора и указал солдату на свободный стул:
— Вижу: любишь своего командира, садись вот, поешь, только смотри у меня, морда, не пей!
Потом налил себе рюмку, махнул рукой:
— Да ладно, пей!
Чуть попозже сослуживцы отвели командира к жене, а мы с Директором, не покладая ног, забились в огненном "Чардаше".
***
Чем дальше мы забирались в глубь Германии, тем теплее и радушнее был прием. Почти каждый послеконцертный ужин превращался в настоящий банкет. Конечно, приезд группы вносил свежую струю в скучноватую все-таки повседневность военных городков, и все получали обоюдное удовольствие от вечернего общения.
Причем на каждом банкете обязательно задавался вопрос: "А где вы вчера выступали? Ах, у саперов! Ну и как вас принимали-кормили?"
Мы сначала-то благодарили и говорили, что очень все было хорошо, но, видя искреннее разочарование добрых офицеров, стали отвечать так: "Ну, вчера, честно говоря, было так себе, зато сегодня просто потрясающе".
И чем меньше мы восторгались предыдущей частью, тем большее удовольствие читалось на открытых и мужественых лицах наших теперешних хозяев.
Роль гостя вообще довольно трудна, а особенно у военных — попробуй-ка объясни, что ты с ног падаешь от усталости и мечтаешь только до койки добраться, и это людям, которые аж неделю готовились к встрече. Поначалу мы стойко выдерживали тосты, не отличавшиеся разнообразием ("За "Машину времени", на которой мы все росли"), но после того, как однажды поднялся уже крепко поддавший седой пятидесятилетний полковник, провозгласивший: "За "Машину времени", под которую я с детства развивался и взрослел", было решено изменить регламент.
