Узнать бы, на что дьявол подбивает ангела. Жаль, что только в шпионских романах разговоры такого рода удается прослушать от начала и до конца, во вразумительном исполнении, с пояснениями для особо тупых свидетелей. Здесь Катерине больше ничего не светит: заговорщики погружаются в бездну молчания и в медитацию на жалкие островки пены, качающиеся на пивных волнах. Ладно, пусть косеют дальше. Посмотрим, куда тебя ведет нутро, Саграда, ведет буквально, до спазм в животе.
Назад, в тоннели, проеденные то ли лавой, то ли телами Ехидны и Тифона,[67] когда-то свивших здесь семейное гнездышко. До сих пор по коридорам, входящим, точно кровеносные сосуды, в огненное сердце земли, мечется эхо дракайны: так она стонала во время совокупления с собственным братом, так выла, производя на свет очередное чудовище, так вгрызалась в плоть загнанных ею жертв…
У Ехидны знакомый тембр. Катерина идет на ее голос, на ее зов.
— Ой, мамочка! Мама!
— Чш-ш-ш-ш, ти-и-ише-е-е..
— А-а-а! А. А. А.
Постой-ка ты за дверью, мамочка. А лучше уйди. Не видишь — твои дети заняты. Тем же, чем Тифон с Ехидной. Готовят чудовищный сюрприз несчастному миру.
Будь она среди живых, Катя нипочем бы не открыла дверь в свои прежние апартаменты, в свою чудную мансарду с балконом, плющом и обалдевшими от похоти голубями. Голубками. Ее, черт побери, потомками.
— Что затеяли Велиар и Уриил? Я знаю, что вы знаете!
Главное, все высказать с порога. И смотреть при этом не ниже потолочной лепнины. Даже на люстру не смотреть, потому что на люстре явно что-то болтается. Материнскому глазу совершенно незачем определять, что именно.
— Мы знаем, что ты знаешь, что мы знаем, — язвит ее зять… и сын. Переводя дыхание и утирая пот с лица подушкой в подозрительных пятнах. — Нет, я понимаю, для тещи западло проявлять вежливость, но можно хотя бы без таких обломов? Дядюшки подождут. Им не впервой.
— Когда вы натрахаетесь, — нарочито грубо произносит Катерина, — будет поздно. Эти двое что-то мутят. И это что-то может повредить Люциферу.
— А ты хочешь, чтобы оно ему повредило? — из-за плеча мужа спрашивает Денница-младшая. Кажется, при этом она обнимает Мурмура ногами и руками — вылитый осьминог. Адский вампир,[68] тварь из бездны.
— Что значит — хочу, чтоб повредило? — Саграде кажется, она слышит, как хлопают ее ресницы.
— Мама, ма-а-ама, — тянет Дэнни, ее Дэнни, младшая из Исполнителей желаний, достойная дочь своего отца. — Знаешь же, на меня твой дар лжи не действует. Хочешь, чтобы отец оказался в опасности и ты его спасла? Говори, хочешь?
