Главное, твердит он себе, не верить белым, чьи клятвы ничего не стоят. Словами они нарисуют тебе радугу выше неба, пока в глазах у них стынет черная прорубь. Загляни и убедись: всё ложь. Лжа. Лажа.
В ту ночь ему впервые за долгое время снится Трехголовый.
Дамело не любит разговаривать со средней головой. Она такая нравственная и одновременно не по-хорошему опытная, что поневоле начинаешь подозревать Среднего во всех грехах. И в первую очередь в попытке что-то сотворить из Дамело, как будто тот — мягкая глина в руках бога-творца.
— Imay pachakama,
hayk'ay pachakama
kawsachiway
marq'ariway
hat'alliway
kay qusqaytari chaskiway
maypis kaspapis
в довершение всего лениво мурлычет средняя голова. Индеец и сам иной раз напевает на гортаном, ни на что не похожем языке кечуа, когда требуется отвлечь собеседника, соперника, противника. Например, за картами.
Дамело чувствует, как его бросают на стол. Точно кусок глины на гончарный круг. Точно тестяной ком на разделочную доску. Точно козырь на зеленое сукно. И понимает: так и есть, он карта. Не пошевелиться, не оглядеться, не вырваться. Все, что остается — лежать и терпеть, вникая, зачем в этот раз Трехголовый избрал не разговор, а игру. Да еще такую, в которой Сапа Инка сполна ощущает свою беспомощность и невежество. Он даже не знает, каково его достоинство, кто он — король, туз, валет, шестерка? Хорошо, что не дама. И Дамело надеется, что не двойка.
По глазам игрока не поймешь. Ведь это Средний.
Средняя голова Трехголового похожа на племя белых больше, чем старшая с младшей. Наверное, потому и чудится на дне зрачков Среднего вязкая, тягучая темнота, непроглядная, словно глаз проруби в обрамлении синего-синего льда.
— Хо! — слышится смешок Младшего и лицо Дамело накрывает узорчатая рубашка. Сапа Инка бит. Есть в этой колоде и более старшие карты. Кто бы сомневался. — Трое сбоку — ваших нет!
Трехголовый играет в подкидного дурака. Сам с собой, используя две пары лап, верхнюю и среднюю, отгородившись сам от себя, чтобы не подглядывать. А вместо карт у него — Дамело и… И кто? Отчего-то индейцу очень важно знать, каковы остальные карты и в каком порядке следуют. У кого бы спросить, а главное, чем, когда ты всего-навсего плоская картинка на глянцевом кусочке картона?
Рядом слышится могучий огненный выдох и Дамело поднимает в воздух вместе с остальной колодой. Карты несет огненный вихрь, они горят, горят, распускаясь золотыми кувшинками в багровой реке. Все, что успевает заметить Дамело: летящую рядом карту скручивает черным обугленным листком, в рамке огня виднеются распахнутые женские глаза и знаки в уголке — шестерка червей.
