Иван Захарович плакал и рвался к скважине. Яков Кравчун и Гасанов держали его за плечи, уговаривая.
Рядом, зацепившись за доску, белел комочком затоптанный ногами Наташин головной платок. Тоня наклонилась и подняла.
— Ужас-то какой…
Она кинулась было расспросить стоящих поблизости забойщиков, как это произошло. Никто ей ничего не ответил, все беспомощно и недоуменно разводили руками. Тогда она сделала попытку подойти к скважине и заглянуть туда, но подоспевший Корней схватил ее за плечи.
— Куда ты лезешь! И тебе хочется, что ли, туда сыграть!
Тоня словно очнулась от его строгого и совсем не дружеского окрика, уткнула лицо в ладони и тихонько всхлипнула.
— Ну, вот еще! Этого недоставало! — проворчал Корней, прижимая ее к себе. — Так я и стану с тобой валандаться…
— А ты думаешь, разве не жалко? Бедная Наташка! Что же это с ней такое?
Она снова сделала попытку подойти ближе к скважине, Корней не пустил.
— Стой же ты, ради бога, на месте. Наберись терпенья. Никто тебе сейчас ничего не разъяснит и ничего ты там, в той проклятой дыре, не увидишь. Только людям помешаешь. Видишь ведь, сколько их там собралось.
Тоня покорилась ему, вытерла платком лицо, в глазах ее мелькнула надежда.
— Может быть, достанут? Живую…
— Вряд ли, — неуверенно сказал Корней. Он уже перестал на нее сердиться за то, что она прибежала сюда, испортила свидание, и за то, что держит себя, как глупая девчонка. — Глубина скважины ни много ни мало двенадцать метров. Ширина всего лишь сантиметров шестьдесят. Лети до дна, нигде не зацепишься. Оттуда даже кошка не вылезет. Убилась, наверно, Наташка, а если сразу не убилась, то наверно задохлась…
Тоня ойкнула.
— Наташенька…
— Ну, ну, — ласково сказал Корней. — Хватит уже. Перестань. Чему быть, того не миновать. Ничего не сделать.
— Как это не сделать! — встрепенулась и осуждающе поглядела на него Тоня. — Почему? Ведь здесь столько людей!
— Да какой дурак полезет туда вниз головой? Опасно. Можно самому окочуриться.
Кто-то резко толкнул Корнея в бок. Кто-то наступил сапожищем на тонкий носок ботинка. Он выругался:
— Не чувствуешь, что ли, бугай!
Крутанул плечами в толпе. Отодвинулся и уперся ногами в землю, придерживая Тоню, стараясь не испачкать костюм о запыленные, закопченные сажей, заляпанные свежей глиной спецовки загустевшей толпы.
А Тоня сделала между тем движение вперед, как раз туда, где было гуще скопление народа.
— Вот чертово бабье любопытство! — раздраженно рявкнул на нее Корней.
