Знание-сила, 2000 № 01 (871) | страница 35
После погрома генетики в СССР, в августе 1948 года тон статей Добжанского становится резче, что видно уже из их названий: «Подавление науки» (1949), «Смерть науки в России» (1950). Он делает вывод, что причины господства Лысенко лежат вне биологии или сельского хозяйства и прямо не связаны с марксизмом (можно быть марксистом и настоящим генетиком), а коренятся в тотальном контроле науки со стороны власти. Добжанский с энтузиазмом воспринял признаки возрождения генетики в СССР и в одной из статей опубликовал рецензию сразу на шесть книг по генетике, вышедших в России в шестидесятые годы. В своих работах Добжанский широко цитировал статьи на русском языке и регулярно следил за публикациями на эволюционные темы в России. Приведу личный пример. В 1966 году в журнале «Генетика» вышла моя статья по сопоставлению генофонда летальных мутаций в удаленных природных популяциях дрозофил. Вдруг совершенно неожиданно пришло письмо от Добжанского с одобрением работы, добрыми напутствиями и дискуссионными замечаниями. Возникла переписка, и вслед за тем Добжанский прислал мне оттиски своих работ и свою новую книгу «Генетика эволюционного процесса».
Ушедшая из жизни несколько лет назад Софья Добжанская, дочь ученого, так закончила свои воспоминания: «Его наука составляла всю его жизнь… Единственной страной, в которой мой отец всегда чувствовал себя гражданином, была страна, которая не знает границ, это страна науки».
Вселенная — дыхание вечности
Александр Волков
Впишите в хронологию слово «вечность»!
Двухтысячный год, знаменуя собой смену века и тысячелетия, завораживая округлостью даты, одновременно вовлекает нас в цифровую западню. Создается невольное впечатление, что две тысячи лет — невероятная, неохватная длительность — весь отпущенный нашей естественной истории срок, время, прошедшее от нулевой отметки старта, до которой тянется нечто безграничное, уходящее в непроглядно смутную дымку прошлого, как и неясное, беспредельное, неизвестное будущее.
Но это не так — в смысле неизвестности. В очередной раз мы (точнее, мы благодаря ученым) подвели стрелки на вселенских часах, уточнив время ее существования. Как до нас (задолго до!), так и после (значительно после!). Таким образом, в третье тысячелетие мы вступаем, если хотите, с новым ощущением дыхания вечности. Казалось бы, что нам, переживающим мгновения, до этих миллиардолетий, до не умещающихся в голове нулей, до времен, дотянуться до которых возможно лишь мыслью? Наверное, в этом-то и разгадка завораживающей притягательности биографии окружающего нас мира — в нашей способности строить о нем представления, беспрестанно их пересматривать и не оставлять попыток оснастить себя все более мощными средствами его познания.
