Прижимая мешок к левому боку, Кикаха отчаянно пытался сохранить вертикальное положение. Свет, струившийся сквозь врата, погас. В непроглядной тьме Кикаха тщетно хватался за воздух. Шахта, в которую он падал, сделалась уже. Ее округлые стены, казалось, были всего в дюйме от тела. А затем Кикаха обнаружил, что шахта начинает изгибаться. Стены были скользкие, словно намыленные, и только благодаря этому кожа на спине еще не начала гореть.
К тому времени Кикаха начал считать секунды. Насчитал двадцать. Еще пять наверняка прошло до того, как он начал отсчет. Через четыре секунды шахта плавно изогнулась и стала горизонтальной. Кромешную мглу сменил туманный тусклый свет, разгоравшийся все ярче.
Ну-ну, подумал Кикаха. Похоже, приехали!
Он вылетел из шахты, как из пушки. Над ним была каменная, залитая ярким светом стена. Кикаха развернулся в воздухе, чтобы приземлиться на ноги. Развернувшись, он обнаружил, что находится в каменной пещере футов двадцати в ширину и тридцати в длину. То, что он принял за стену, оказалось потолком. Внизу блестел пруд, и Кикаху несло прямиком в воду. Как ни пытался он войти в нее ступнями, но все-таки плюхнулся боком, да с такой силой, что тут же пошел ко дну. Несмотря на полуобморочное состояние, он судорожно замолотил руками и ногами и всплыл на поверхность, после чего, не выпуская из руки мешок, добрался до берега. Тот возвышался над водой всего на несколько дюймов, так что Кикаха довольно легко выволок свое тело на каменный пол.
— Черт! — громко выругался он.
Голос его эхом отдался от стен. Посидев немного и переведя дух, Кикаха встал. Свет исходил из невидимого источника — впрочем, в этом не было ничего нового. В стенах зияло три входа в туннели. Кикаха развязал мешок и вытащил почти все его содержимое. Натянул на мокрое тело обтягивающие жокейские шорты и рубаху с длинными рукавами. Вытер ноги короткой шотландской юбкой, облачился в нее, потом надел носки и туфли, похожие на тенниски. Быстро опоясался, застегнул ремень, сунул лучемет в кобуру, нож — в ножны и крепко привязал к поясу мешок.
— Пока что довольно занятно, — сказал он вслух.
Только вот мучительную неуверенность по поводу судьбы Ананы никак нельзя было назвать занятной. Тоан, этот чертов сукин сын, зажег на мгновение радость в сердце Кикахи, сказав о том, что Анана жива, — и тут же потушил ее, как свечу, прибавив, что, возможно, он лжет. Прибавил, конечно же, с одной только целью: чтобы Кикаха терзался все время скитаний.
