Он кивнул.
— Тебя не повесят, даже если и считают виновным.
— Это-то меня и беспокоит, Венеция.
— Френсис? — испуганно позвала она.
— Не волнуйся, мне совсем неохота плясать на виселице. А вдруг они надумают вздернуть вместо меня кого-то другого?
— Все тайно верят в твою виновность. Едва ли кому-то в голову придет искать иного виноватого.
— Надеюсь, ты права, Венеция.
— Как бы мне хотелось заблуждаться.
Он погладил ее по щеке.
— Если бы ты знала правду, изменила бы свое мнение.
Мрачная печать в его голосе заставила ее содрогнуться. Линвуд прижался губами к ее щеке:
— Ты совсем замерзла, Венеция. Давай вернемся в постель. Завтра мы идем в гости к моим родителям, а потом впервые появимся в свете и будем объектом самого пристального общественного внимания.
Нащупав в темноте ее руку, он переплел свои пальцы с ее.
В гостиной графа Мисборна раздавалось громкое тиканье часов. Еще более громким показался стук фарфоровой чашечки, которую леди Мисборн поставила на блюдце. Мать Линвуда не удостоила Венецию ни единым взглядом с тех пор, как та вошла в комнату.
— Возможно, твоя… жена… хочет еще чая, — обратилась она к Френсису. Говоря «жена», она скривилась, точно от боли.
Венеция выглядела невозмутимой, как обычно. Беззвучно поставив чашку на блюдце, она ответила:
— С удовольствием, леди Мисборн.
Мать Линвуда даже не пошевелилась, чтобы налить Венеции еще чая. Она так ни разу на нее и не взглянула. Ее губы были плотно сжаты, будто она пососала лимон, на лице застыло упрямое, враждебное выражение.
Воцарилась неловкая пауза. Наконец, Венеция сама взяла чайник.
— Кто-нибудь хочет еще чая?
Прокашлявшись, Мисборн отказался.
— Благодарю, нет, — произнес Линвуд, одновременно и гордясь своей женой, и стыдясь материнской мелочности.
— А я буду.
Она спокойно наполнила свою чашку и поставила чайник обратно на стол. На лице леди Мисборн отразился ужас.
— Как вы посмели изображать из себя хозяйку, мадам? — гневно обратилась она к Венеции.
— Очень просто, раз вы ведете себя столь грубо, матушка, — ответил Линвуд.
— Грубо? — Ахнув, леди Мисборн посмотрела на него так, будто он ударил ее. — Грубостью было привезти в мой дом эту женщину!
— На случай, если вы забыли, напоминаю: эта женщина — моя жена. Если вы не в состоянии обращаться с Венецией соответственно, мы немедленно уедем.
Леди Мисборн поспешно поднесла к глазам кружевной платочек.
— Как ты разговариваешь с матерью, Френсис! — воскликнул Мисборн. — Она очень чувствительная особа, и ей нелегко переносить все это.
