— Мэриэнн!
В дверном проеме возникла высокая фигура Рейфа Найта. Одним прыжком он подскочил к жене и, схватив ее в охапку, оттащил от Венеции.
— Это не способ, — осторожно произнес он, глядя жене в глаза, будто передавая бессловесное сообщение.
Дыхание Мэриэнн постепенно успокаивалось. Она кивнула мужу.
Найт повернулся к Венеции, которая чувствовала себя виноватой за произошедшую между супругами размолвку.
— Извините мою жену, мисс Фокс. Естественно, она переживает за брата, — произнес он тихим вежливым голосом.
Венеция не сомневалась в том, что в его словах таится предупреждение.
— Конечно, — ответила она.
Еще мгновение Найт холодно смотрел на нее, затем надел Мэриэнн на голову капюшон и вывел из гримерной. Дверь за ними со скрипом закрылась. Венеция не тронулась с места.
«Он скорее промолчал бы, чем сказал неправду». Слова леди Мэриэнн до сих пор вибрировали в воздухе, очень похожие на недавно сказанные между ней и Линвудом. Венеция почувствовала удушье.
Раздался стук в дверь, в проеме появилось лицо работника сцены, пришедшего за ней.
— Ваш выход, мисс Фокс.
— Благодарю вас. — Она не тронулась с места.
— Мисс Фокс, — повторил мужчина.
Кивнув, она последовала за ним по коридору на сцену.
Едва Венеция успела добежать до кулис, как зажглись огни. В образе Розины она вышла на сцену под свист и перешептывание зрителей. Театр был забит битком и, казалось, чуть не лопался по швам. Она услышала, как кто-то выкрикнул имя Линвуда, и ей стоило огромных усилий не отреагировать.
Нужно быть Розиной, и только Розиной. Она должна произносить слова роли и двигаться по сцене так, как того требовал мистер Кембл. Но она не была Розиной, она была Венецией, которая слышала лишь стук собственного сердца и помнила их с Линвудом соглашение. «Клянемся говорить правду или безмолвствовать». Она исполняла роль, а мозг активно устанавливал на места кусочки головоломки. Все это время объяснение лежало на поверхности, но она была слепа, чтобы заметить его. Не договорив реплики, Венеция замерла посередине сцены. По сравнению с истиной все прочее показалось ей мелким и незначительным.
Она посмотрела на костюм Розины, на мистера Инкльдона, актера, исполняющего главную мужскую роль Белльвиля, на созданную ими иллюзию.
Суфлер из будки тут же зашептал ей окончание фразы.
На кону жизнь мужчины, которого она любит.
Суфлер заговорил снова, на этот раз так громко, что его услышали даже зрители в первых рядах.
Венеция посмотрела на расстилающееся перед ней море лиц. Объятые благоговейным ужасом, они перешептывались. Мистер Инкльдон — Белльвиль произнес свою следующую реплику, тревожно поглядывая на Венецию.
