Линвуд ничего не ответил.
— Наша газета освещает события с осторожностью, ну а остальные… что ж, можешь представить.
— Могу, — согласился Линвуд.
Помолчав немного, отец добавил:
— Я поговорил со всеми, кто может быть нам полезным, когда дело дойдет до суда, но…
— Ротерхем был герцогом. От его убийства не удастся откупиться никаким количеством денег и никакими связями. Властям нужно покарать преступника, подав тем самым пример обществу.
— Наверняка что-то можно сделать. — Отец посмотрел на Линвуда. — В этом деле ключевую роль играют показания мисс Фокс. Всем остальным можно пренебречь, но только не этим. Вот если бы она внезапно исчезла.
— Не смейте ее трогать!
— Я имел в виду подкуп. Ты всегда думаешь обо мне самое худшее.
— Интересно, с чего бы это?
Отец потупился.
— Я отдам ей все свои деньги до последнего пенни, если понадобится.
— Предупреждаю, держитесь от нее подальше.
— Неужели ты думаешь, что я буду сидеть и ждать, пока тебя повесят из-за какой-то шлюхи?
— Что бы вы ни думали, она не шлюха. Если меня повесят, за такое не страшно и умереть, вы не находите?
Закрыв глаза, отец принялся медленно массировать себе лоб.
— Какого черта ты вообще ей это рассказал?
— Мы с мисс Фокс играли в очень опасную игру. Я сделал ставку и проиграл.
— Да ей на тебя наплевать! Завтра она возвращается на подмостки Ковент-Гардена. Все билеты, до последнего, распроданы за цену вдвое больше обычной.
— Пообещайте мне, что она не пострадает, — произнес Линвуд.
— Я не стану причинять ей зло, — ответил отец, но Линвуда его слова не убедили.
— Поклянитесь жизнью Мэриэнн.
В глазах отца отразилась боль.
— Клянусь, — с презрением произнес он. Лишь тогда Линвуд уверовал в безопасность Венеции.
Отец и сын переглянулись.
— Черные деяния моего прошлого настигают моих детей, сначала дочь, теперь и сына.
Некоторое время ни один из них не произносил ни слова.
— Мне самому следовало бы убить Ротерхема, — наконец вымолвил отец.
И снова воцарилось молчание.
— Есть много слов, которых я никогда не говорил тебе, Френсис. Я раскаиваюсь в том, как обращался с тобой все эти годы. Мой отец воспитывал меня в строгости, и так же я поступал с тобой. Думал, это научит тебя противостоять жизненным трудностям. Но я был жесток и слишком критичен и сожалею об этом.
Линвуд посмотрел на него.
— В прошлом я совершил множество ошибок, Френсис. Я поступал эгоистично, сурово и безжалостно, но знай, я отдал бы жизнь, чтобы исправить то, что причинило боль Мэриэнн и тебе. Я не могу изменить случившегося с Ротерхемом, зато могу сказать, что люблю тебя и всегда гордился таким сыном, как ты. Мне следовало сказать тебе это давным-давно.
