К Сильвестру подковылял раненый Генрих.
— Почему? — спросил он.
— Потому что я просил закошмарить вервольфа, а не беременную женщину.
Генрих задохнулся от всей нелепости этого объяснения. В его — и, насколько он знал, Сильвестра — системе убеждений жена вервольфа не могла быть беременной женщиной, только щенной сукой. Разве что она по неведению дала вервольфу, но тогда она должна раскаяться и избавиться от выродка, а раз нет, так о чем разговор? Вервольфы — извечные враги, их кровь безвкусна и бесполезна, они не поддаются гипнозу, и, что хуже всего — могут биться с вампирами на равных. Как таких тварей терпеть, если не загнав в самые дальние бебеня в резервации?
Ну и самое главное: любому ясно, что вернейший способ закошмарить хоть человека, хоть вервольфа — это давить на близких. И баба с пузом ещё лучше, чем просто баба, а если дети есть — то и совсем хорошо. Чего вдруг Сильвестр так размяк?
Генрих чувствовал, что это звенья одной цепи — сначала Сильвестр сам перестал пить кровь до смерти клиента, потом заставил так же воздерживаться весь клан, а теперь вот миндальничает с вервольфами…
Он не стал спорить. Он работал, как все ренфилды, за обращение, за бессмертие, принятие в клан. Ссориться с мастером в таком случае — поступок неразумный до крайности.
Но если мастер внезапно спятил — то стоит ли добиваться карьеры именно под его началом? Как опытный ренфилд, Генрих знал, что новообращенный утрачивает значительный кусок свободы воли — он не может сознательно нарушить запрет мастера или покуситься на его жизнь.
За одним исключением: если мастер не собирался его обращать. Если цель вампира была убить тебя, но ты вырвался и сам испил его крови — тогда ты наследуешь все. Его силу, его клан, его территорию. По праву победителя.
Эта простая и ясная мысль накрыла Генриха с силой откровения. Он был настолько ею захвачен, что даже боль от разъедающей раны соли отступила на время: пока он ренфилд на службе вампира, он может уступать ночным в силе, скорости и выносливости — но сохранять свободу воли. А значит, добиваться своих собственных целей.
Не целей Сильвестра Сиднева.
* * *
День прошел ужасно.
Нет, со стороны все выглядело нормально — она приняла двух клиентов и провела скайп-сессию, денежка вовремя капнула на счёт, и если бы кому-то из сегодняшних клиентов сказали, что терапевт в это время думает «гнать меня ссаными тряпками из профессии», те бы сильно удивились.
Но терапевт именно так и думала — и ничего не могла с этим поделать. Даже хороший чай не помогал.
