Здесь же была милая женщина по имени Беттина Лейси, дама примерно шестидесяти лет, у которой в прошлом был муж, а ныне — антикварный магазин. Все они, как Грегор и обещал, пили вино, а на большом блюде красовались твердокопченые венгерские колбаски, украшенные зеленью.
Когда гости расселись вокруг большого, чисто выскобленного деревянного стола, Деймон спросил:
— По какому поводу праздник?
— Все в свое время, друг мой, — ответил Грегор. — Сначала выпей.
Он налил вина. Деймон посмотрел на этикетку. Это было токайское. Отпив немного, он не почувствовал привкуса ни крови, ни морской воды.
— Итак, — сказал Грегор, — Беттина должна рассказать свою историю. И лишь затем будем праздновать. Беттина… — и он сделал указующий жест в сторону женщины, у которой был антикварный магазин.
— Грегор, — запротестовала миссис Лейси, — ведь ты это уже слышал.
— Но не Роджер, — сказал Грегор. — Я хочу услышать, как он это оценит. Он честнейший и очень разумный человек, и я ценю его мнение относительно того, чего сам не понимаю. Приступай.
— Что ж, — покорилась женщина, — речь пойдет о моей дочери. Кажется, я говорила вам, что она учится в Риме…
— Да, — сказал Деймон.
— И кроме того, она присматривает разный антиквариат — мебель, старинное серебро и все прочее, что может представлять для меня интерес. В прошлое воскресенье как раз под Римом должна была состояться ярмарка антиквариата, и она написала мне, что поедет туда и, может быть, найдет что-то интересное. Два дня тому назад я получила от нее еще одно письмо, в котором она объясняла, почему не поехала на ярмарку, хотя уже взяла напрокат машину. — Женщина отпила вина, словно история, которую приходится рассказывать, причиняла ей боль, и надо было набраться сил, чтобы продолжать. — Когда она в воскресенье утром проснулась, ее внезапно охватило какое-то жуткое предчувствие, непонятный страх. Совершенно на пустом месте, без всяких причин. Она не могла заставить себя встать и приготовить завтрак, а при мысли, что ей придется сесть за руль и ехать куда-то за город, девочка разрыдалась. Она ничего не могла с собой поделать, слезы продолжали литься. А она не из тех девочек, что льют слезы по любому поводу. Даже в детстве не была плаксой. Ее трясло с головы до ног целый час, она не могла даже одеться. Это чувство не покидало ее все утро, хотя днем стало поспокойнее, но она все же не могла заставить себя сесть в машину. Она просто сидела до темноты в садике Борджиа, ни на кого не глядя и ни с кем не разговаривая, а затем пошла домой, рухнула в постель и заснула мертвым сном, проспав до девяти часов следующего утра. — Миссис Лейси вздохнула, на лице ее проступила печаль, словно она чувствовала свою вину за то, что не могла оказаться рядом с дочерью и утешить ее в такой день. Попытавшись улыбнуться, она продолжила: — Но как бы там ни было, этот трудный день прошел, она отдохнула и прекрасно чувствовала себя, когда по пути в библиотеку, где работала, развернула утреннюю газету. Ей бросился в глаза кричащий заголовок. Под ним — короткая заметка об ужасном пожаре, вспыхнувшем в старом деревянном здании, где проходила ярмарка, все двери были закрыты, сгорело более тридцати человек… — Она с облегчением перевела дыхание, словно история предельно утомила ее.
