— Мадемуазель, — сказал граф, оказав, по мере возможности, помощь несчастному созданию, — сейчас я не вправе расспрашивать о причинах вашего несчастья, а вы не в состоянии вести рассказ. Прошу вас, садитесь в мой экипаж, я позабочусь о вас, вы же постарайтесь успокоиться.
С этими словами господин де Люксей с помощью камердинера отнес юную девицу в карету, и они уехали.
Едва лишь сия прелестная особа почувствовала себя в безопасности, как тут же принялась шептать слова признательности, однако граф умолял ее молчать.
— Завтра, мадемуазель, — сказал он, — завтра, надеюсь, вы уже сможете рассказать мне все, что сочтете нужным, но сегодня властью, которую дает мне мой возраст и счастье оказаться вам полезным, я настойчиво прошу вас ни о чем не думать и успокоиться.
Прибыли во дворец Люксея; дабы не тревожить домашних, граф приказал камердинеру закутать свою подопечную в мужской плащ и проводить ее в удобную комнату в самом дальнем конце дома. Туда он и пришел к ней после нежного приема, оказанного ему женой и сыном, кои вместе ожидали его сегодня к ужину.
Явившись навестить больную, граф привел с собой хирурга. Войдя в комнату юной особы, они застали ее в необычайно подавленном состоянии. Бледность ее кожи, казалось, говорила о том, что ей осталось жить всего несколько минут, однако на теле ее не было ни единой раны; слабость же ее, как объяснила она, происходила от ежедневной огромной потери крови, случавшейся с ней последние три месяца. Собравшись поведать графу невероятную причину столь неслыханной кровопотери, она упала от слабости, и хирург заявил, что необходимо оставить девицу в покое и поскорей подкрепить ее силы, а также прописал ей укрепляющие лекарства.
Ночью наша несчастная юная красавица спала спокойно, но еще целых шесть дней она была не в состоянии поведать своему благодетелю о том, что же с ней приключилось. За это время в доме графа никто не узнал, что в нем был кто-то спрятан, а девушка, благодаря предпринимаемым предосторожностям, также не знала, где она находилась. И вот вечером седьмого дня она попросила графа выслушать ее историю, заранее умоляя быть к ней снисходительным, каковы бы ни были ошибки, в коих придется ей признаться. Господин де Люксей, заверив свою подопечную, что она внушила ему живейшее участие, а посему он ни за что не оставит ее своими заботами, опустился в кресло, и наша прекрасная искательница приключений начала рассказ о своих несчастьях.
