— Вам приходилось бывать в Шропшире, мистер Майлсон?
— Нет, я лондонец. Всю жизнь прожил в одном доме. Теперь, правда, его уже нет. На его месте выросло многоэтажное здание. А я переехал в Суисс-Коттедж.
— Я так и думала. Так и думала, что вы живете в Суисс-Коттедже.
— Мне, признаться, очень не хватает моего садика. Ребенком я собирал в парке птичьи яйца. Храню их до сих пор.
А вот она никогда ничего не собирала и не хранила. Сколько раз она отсекала прошлое, вспоминая его лишь тогда, когда ей этого хотелось, не прибегая к помощи «наглядных свидетельств».
— Жизнь со мной никогда не церемонилась, — сказала миссис Да Танка. — С двадцати лет меня бьет.
— Мне от нее тоже здорово досталось, когда подошел к концу срок аренды. Было нелегко поспевать за временем. Я жил прошлым, покуда настоящее не заявило о себе в полный голос. Еще прошлой весной я сажал у себя в саду дельфиниум.
— Мой отец хотел, чтобы я вышла замуж за хорошего человека. Чтобы была счастливой и рожала детей. А потом он умер. И из того, что он хотел, у меня не получилось ничего. Уж не знаю почему — может, просто самой не хотелось. Ну а потом старый Хор Спайр взял меня в оборот — тем дело и кончилось. Сама виновата. А про то, что вы гомик, я подумала из-за официанта — вы ведь проявили к нему интерес.
— Никакого интереса к официанту я не проявлял. Просто мне показалось, что вы с ним обошлись не лучшим образом, только и всего.
Миссис Да Танка курила, а мистер Майерсон нервничал — из-за ситуации в целом, из-за мерцающей в темноте сигареты. А что, если она уснет с сигаретой во рту? Он слышан, что пожары часто возникают, когда курят в постели. А что, если, разозлившись, она ткнет ему горящей сигаретой в лицо? Заснуть было невозможно — его преследовал страх, что он проснется, объятый пламенем, от похоронного воя несущихся к отелю пожарных машин.
— Сегодня ночью я не сомкну глаз, — сказала миссис Да Танка, и это заявление повергло мистера Майлсона в еще больший страх. Всю ночь эта ужасная женщина будет бдеть, будет ерзать в постели и дымить сигаретой рядом с ним. Я сошел с ума. Только лишившись рассудка, можно было пойти на такое. Он слышал эти слова. Видел их на бумаге, написанными его собственной рукой. Видел их напечатанными на пишущей машинке, набитыми на телеграфном бланке. Буквы запрыгали и смешались. Померкли, стерлись в тумане. «Я сумасшедший», — произнес мистер Майлсон вслух, чтобы утвердиться в этой мысли, облечь ее в слова. Он поступал так всегда, сейчас же вдруг забыл, откуда взялась эта мысль, решил, что в комнате он один.
